ПОБЕДА ЦЕНОЙ В 130 ЖИЗНЕЙ

Главная Жизнь 01:01 23 Октября 2007 142

Ровно пять лет назад в московском театральном центре на Дубровке чеченские террористы захватили в заложники около 900 зрителей, пришедших на мюзикл "Норд-Ост". Разыгрался первый акт жуткой трагедии, спустя трое суток унесшей жизни 130 ни в чем не повинных

Стародубец Анатолий

Напечатать

- Эдуард, почему вы, известный мастер детективного жанра, вдруг взялись за документальную прозу?
- Когда на Дубровке разыгралась трагедия, я в это слякотное для Москвы время болел гриппом, лежал с температурой и смотрел телевизор, где по всем каналам круглосуточно передавали страшные репортажи. На вторые сутки осознал, что должен написать об этой драме, но не художественный роман с придуманной фабулой, а документальный - жанр мне знакомый, ведь начинал я журналистом, был спецкором "Комсомолки" и "Литературной газеты".
Как только заложников освободили, я поехал к 13-й больнице, куда, как сообщалось, привезли основную часть пострадавших. У больничных ворот толпились их родственники, а также сотни репортеров, фотографов и телеоператоров, которые караулили выписывавшихся домой, чтобы взять у них интервью. Дул ледяной ветер, шел дождь со снегом. Бывшие заложники выходили из больницы, как сироты, виновато щурясь от фотовспышек. Я тогда подумал: а ведь их надо было встречать с цветами как победителей. На это благое дело могли бы расщедриться какие-то цветочные магазины. Так же следовало бы поступить и, скажем, шоколадным фабрикам, фруктовым базам, продовольственным супермаркетам... Я договорился со своим издателем, привез в больницу и передал через главврача несколько сот новых книг. Это, конечно, капля в море. И все же...
- А в других странах в подобных случаях люди щедрее?
- Помню, как в Америке, где я живу по полгода, трагедия 11 сентября 2001 года сплотила нацию. В первые дни добровольцы сдали столько крови, что медики выступили по ТВ с просьбой остановиться, потому что все хранилища были уже переполнены. В течение месяца в фонд помощи пострадавшим только частных пожертвований пришел 1 миллиард долларов. Всю страну охватило сильнейшее чувство сопереживания. Ничего этого в России, увы, не наблюдалось.
- Как вы начали собирать материал для будущей книги?
- У больничных ворот я познакомился с бывшей заложницей Светланой Губаревой, инженером из Караганды, которая в той страшной трагедии потеряла 12-летнюю дочь и жениха-американца Сэнди Букера. История их любви стала основой, на которой держится фабула книги. В ресторане, куда я пригласил Светлану - хотя после реанимации ей ничего, кроме бульона, нельзя было есть - она рассказала мне типичную для российской бюрократии историю. Дело в том, что Валентина Матвиенко, занимавшаяся в то время в правительстве социальной сферой, пообещала, что все пострадавшие "Норд-Оста" смогут бесплатно поправить здоровье в здравницах. Но когда Светлана позвонила по указанному телефону, ей сказали, что акция распространяется только на москвичей. "Если вы там умрете, то отправлять вас в Караганду в гробу слишком дорого обойдется для казны", - объявил ей бездушный чиновник.
От этого рассказа мне, как гипертонику, кровь сразу ударила в голову, и я в гневе позвонил Матвиенко, с которой шапочно знаком. Она была в командировке, но через полчаса мне перезвонил тот чинуша, который не любил иногородних, с предложением оформить Светлане путевку в любой санаторий России, лишь бы я замял эту историю. Сначала, правда, он на меня кричал, как я посмел на него жаловаться. Но, в общем, все кончилось благополучно, и Светлана поехала в реабилитационный центр в Черноголовку, где лечились еще несколько десятков пострадавших. Там со многими из них я и познакомился.
- У заложников успел сформироваться "стокгольмский синдром", при котором они жалели своих мучителей?
- Пока они сидели под дулами автоматов на Дубровке и слушали рассказы шахидок-смертниц про войну в Чечне и смерть близких, часть заложников испытывала к этим обездоленным женщинам жалость. Но когда заложники пережили весь этот ад с освобождением и узнали, что каждый пятый из них погиб, сочувствия к террористам уже не было.
- Значит, осталась ненависть?
- Они ощущали огромную усталость, душевное опустошение и чувство невосполнимого горя, ведь многие потеряли родных и близких и чудом выжили сами. Эти люди воспринимали каждое мгновение жизни, каждый глоток воздуха, как чудо. Для ненависти просто не осталось сил.
- А штурмовавшие Дубровку спецназовцы охотно шли на контакт с писателем?
- В первые дни, когда еще не было известно точное число жертв, меня пригласили в одно очень уважаемое учреждение и сказали, что у российского правительства есть пожелание, чтобы об этой блестяще спланированной операции была написана книга, а впоследствии снят фильм, и, дескать, мне доверено создание этого произведения. Я ответил, что уже над ним работаю и замечательно, если мне помогут с документами. Мне обещали содействие на самом высоком уровне и доступ ко всем материалам следствия. Но как только выяснилось, что погибли 130 человек и победа обернулась жуткой драмой, все мои высокопоставленные "кураторы" оказались бессильны. И, наоборот, шла блокировка информации. Но среди реальных участников штурма - бойцов "Альфы" - нашлись читатели моих книг. Они согласились со мной встретиться на условиях анонимности: я не знал ни их имен, ни званий. Их документальные свидетельства вошли в книгу.
- По-вашему, можно ли было избежать стольких жертв?
- В книге процитированы выводы общественной комиссии СПС под руководством Бориса Немцова, в которой работали эксперты, спасатели, врачи, представители спецслужб. Из этого документа следует: большинство заложников погибло из-за того, что им неправильно оказали первую медицинскую помощь. Чтобы избежать утечки информации к террористам о готовящейся газовой атаке, врачам заранее не сообщили, какой усыпляющий газ будет применен, и они просто не знали, как приводить людей в сознание. Пострадавших в спешке вытаскивали из зала и сваливали штабелями по пять-шесть человек в кареты "скорой помощи", которых, кстати сказать, катастрофически не хватало. Они не могли подъехать, потому что все дороги вокруг были заблокированы тяжелыми грузовиками. До больниц многих просто не довезли, они умерли по дороге или задохнулись, потому что лежали на спине, и язык перекрыл дыхательные пути. В этой истории самоотверженный героизм спецслужб и врачей соседствовал с чисто российским бардаком. Один из экспертов так и сказал: "Люди погибли не оттого, что газ был какой-то ужасный, отвратительный, а из-за элементарной неразберихи".
- Вы описали истории нескольких любовных пар. Они согласились фигурировать в книжке под своими настоящими именами?
- При всех качествах остросюжетной вещи это роман-документ, в котором все герои носят свои фамилии - Леонид Рошаль, Юрий Лужков, Иосиф Кобзон, Сергей Ястржембский, Георгий Васильев, Асламбек Аслаханов, Сергей Цой, Николай Патрушев и многие другие. Тем самым я лишил себя права на домысел и беллетристику. Но было несколько сюжетов, в которых я изменил имена. Например, история "любовного треугольника": один погиб, а двух других его гибель примирила. Все же остальные бывшие заложники согласились остаться в романе под своими фамилиями. Как сложилась их личная жизнь дальше? На тот момент, когда они мне исповедывались, что пережили в зале "Норд-Оста", были вместе, держались нежно за руки. Но врать о хеппи-эндах не хочу. Позже я не отслеживал их судьбы.
Понимаете, я семь месяцев собирал материалы, пропустил через себя откровения сотен людей, от которых кровь в жилах стыла. С этим не так-то легко жить. Вместе со Светланой мы расписали на огромных листах ватмана все 57 часов той трагедии. На каждую минуту у нас были свидетельские показания и всевозможные публикации о том, что происходило внутри ДК на Дубровке, что снаружи, что в штабе по освобождению, что в Кремле. Потом я еще три месяца преобразовывал этот хронограф в форму романа. С меня, считаю, хватит. Надеюсь, мне больше не придется переживать такое или, не дай Бог, участвовать в этом.
- А родственники уничтоженных террористов на вас не выходили?
- Никто из родственников "с той стороны" ко мне не обращался. Была только недолгая переписка по электронной почте с последней возлюбленной главаря бандитов Мовсара Бараева, русской студенткой. Она рассказала, что опознала Мовсара по телерепортажам, в истерике звонила ему по мобильному, умоляла всех отпустить... Жаловалась нам, что не может оплакать и похоронить своего возлюбленного, так как власти никому не выдавали тела террористов. Потом она попала в больницу с нервным срывом, и наши контакты прервались.
- На днях сообщили, что организация "Матери Беслана" подает иск в европейский суд по правам человека в Страсбурге в надежде, что там осудят российское государство, которое во время захвата заложников в бесланской школе в сентябре 2004 года якобы не предпринимало достаточных усилий для спасения своих граждан. Очевидно, за этим последуют какие-то материальные претензии. А почему "нордостовцы" не проявляют подобной активности?
- Бывшие заложники "Норд-Оста" получили от властей материальную помощь от 50 до 100 тысяч рублей. Я был на первом судебном заседании, где пострадавшие требовали более существенных компенсаций. Их адвокат Игорь Трунов говорил мне, что в Страсбург они имеют право обращаться только после того, как им откажут во всех российских инстанциях.
Люди для того и выбирают власть, чтобы она их защищала. А если обстоятельства сложились неблагоприятно, то власть должна помогать, а не отмахиваться: "Выжили? Ну и живите, как можете, со своими болячками". Помню, на том суде выступала старушка, рассказывала, что в результате штурма "Норд-Оста" у нее погиб сын-кормилец, и теперь у нее на руках двое несовершеннолетних внуков. "Как мне их кормить? Помогите, присудите хоть какую-то пенсию", - просила она. Так неужели эти вопросы нельзя решить по-человечески? Если российское государство нищее - это один вопрос. А если у него гигантские золотовалютные запасы, то помочь людям, которые пострадали, я считаю, святая обязанность.
- Кстати, вы не помните, какую компенсацию получают в подобных ситуациях жители развитых стран?
- Позволю себе еще раз напомнить о трагедии 11 сентября в Нью-Йорке, где среди пострадавших оказался и мой брат. Он был поблизости от рухнувших небоскребов Всемирного торгового центра и надышался цементной пылью. Брату выдали солидную медицинскую страховку до конца жизни. Кроме того, американское государство выделило из бюджета миллиард долларов на помощь пострадавшим от теракта, и каждому в итоге досталась серьезная сумма. Правда, в Америке тоже сильна бюрократия и развита бумажная волокита, люди месяцами не могли получить свои деньги. Но все-таки эти препятствия преодолимы, и поэтому американцы перед лицом глобальных катастроф чувствуют себя более-менее защищенными и гордятся своей страной. Почему бы России не перенять такой опыт?

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 8811

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...