АНДРИС ЛИЕПА: ПАПА БЫЛ МНЕ ДРУГОМ

Главная Жизнь 01:01 27 Июля 2006 127

Отец и сын. Оба знаменитые танцовщики. Для обоих профессия всегда была на первом месте, и оба достигли в ней значительных высот. Отец много сделал для сына, сформировал его как личность и как артиста. Отсюда - общность взглядов на искусство. Но многое их

Славуцкий Александр

Напечатать

- Андрис, у вашего отца хватало времени на то, чтобы заниматься своими детьми?
- Времени для этого у него, конечно, было мало. Но при этом он всегда присутствовал в нашей жизни. И не как строгий родитель, а прежде всего как друг. Всегда добрый, искренний, веселый и, что удивительно, очень терпеливый. Мы не знали, что такое бояться отца.
- Каким вам запомнилось ваше детство?
- Очень светлым. Нас с сестрой Илзе не воспитывали - не было строгого распорядка дня, не было особых ограничений. Воспитание проходило в форме игры. Мы с сестрой - ученики балетной школы - сидели на шпагате, качали спины и пресс, развивали гибкость и ловкость, словно соревнуясь друг с другом. Часто в домашних состязаниях участвовал отец: кто больше отожмется, выше подпрыгнет, дольше простоит на качающейся доске. Папа всегда старался сделать нам что-то приятное, но при этом и приносящее определенную пользу. Например, в середине 70-х он привез мне скейт, тогда недоступный большинству моих сверстников. Хотя это была игрушка, но подарена она была с большим смыслом. Ведь скейт помогает устанавливать и поддерживать равновесие, развивает силу ног, выносливость, устойчивость.
- Были ли у него какие-то принципиальные установки, которые он прививал вам?
- Практически на все случаи жизни у него был такой совет: "Если у тебя, какие-то проблемы, иди в зал, репетируй: час, два, а лучше - три. Через час проблема станет меньше, а через три часа вообще исчезнет". И это очень эффективное средство от тревог и печалей.
- Известно, что вы человек верующий. Вы пришли к этому под влиянием отца?
- Да. Много лет он собирал иконы. В нашей квартире, где сейчас живет Илзе, до сих пор хранится его уникальная коллекция. В юности, еще не понимая истинной сути этих шедевров, я часто просто смотрел на них. А икона, вне зависимости от того, понимаешь ты ее значение или нет, все равно на человека действует. Так, через эти иконы, сложилось мое первоначальное, еще не до конца осознанное отношение к вере. А много позже, когда у меня случилась серьезная травма ноги, и я буквально за три секунды потерял профессию, мое мировоззрение сильно поменялось в сторону веры. Так часто бывает, что человек приходит к Богу, претерпев значительные жизненные испытания.
- Но, как мне кажется, вы далеко не все заимствовали у отца и поэтому отличаетесь по характеру, темпераменту, мировоззрению?
- Да, отличаюсь. И это является результатом вполне осознанной работы. Довольно рано я стал думать, что бы я хотел в себе сохранить от своего отца, а от чего бы избавиться. Он был человеком удивительной работоспособности и уникальной преданности искусству. Благодаря этим достоинствам ему удалось добиться вершин мастерства. И я развивал в себе эти два качества особенно тщательно. Но при этом я совершенно по-другому выстраивал отношения с людьми. Мне казалось, что иногда отец бывал чересчур резок и нетерпим к чужой слабости и глупости. Я думал, что надо чаще себя сдерживать и не давать волю эмоциям. Может быть, мне это делать проще, чем ему, все-таки во мне в равной мере соединились две крови: папина - латышская и мамина - русская.
- По своему отношению к Большому вы тоже с ним разошлись. Ведь он был значительно больше предан этому театру, чем вы.
- Тут сложно сравнивать. Очень сильно изменилась вся наша жизнь. Сейчас можно довольно надолго уехать поработать в Мюнхен, Марсель, Дрезден - куда угодно. А в те времена ты и шагу никуда не мог ступить, не навлекая на себя и близких множество неприятностей. Но я уже тогда понимал, что на Большом жизнь не заканчивается. Более того, по-моему, зацикленность на одном театре не дает художнику возможности развернуться по-настоящему. Отец мог спокойно уехать в Новосибирский театр, где ему предлагали стать главным балетмейстером, но он посчитал, что принять это предложение будет ниже его достоинства... Впрочем, я не берусь судить его поступки, потому что живу в другой эпохе. Я стал первым артистом балета, получившим многократную выездную визу в 1989 году. И у меня никогда не стоял вопрос, где работать.
- Скажите, а помогало ли вам имя отца выстраивать карьеру?
- У людей далеких от театра есть иллюзия, что ребенку знаменитого артиста легче добиться известности и успеха. Но это не так. Я работал во многих театрах мира, с разными людьми, и везде выстраивал свои отношения. Никакие заслуги отца в этой сложной дипломатии помочь мне не могли. Ведь артиста принимают как работника, как профессионала, а не как носителя громкой фамилии. Место под солнцем тебе никто не даст за заслуги родителей, его надо завоевать, а потом доказать, что оно твое по праву. Это нормальный процесс - и в искусстве, и в спорте.
- Не так давно прошли организованные вами "Новые Русские сезоны", и был показан возрожденный вами балет Михаила Фокина "Тамар". Эта страсть к балету Серебряного века у вас тоже от отца?
- Конечно, от папы. Мир балета, в котором творили Михаил Фокин, Сергей Дягилев, Тамара Карсавина, Сергей Лифарь, казался отцу свободным и прекрасным. Поэтому он решил восстановить балет "Видение розы", который потом передал мне и Илзе. Он очень долго, скрупулезно возрождал это произведение Михаила Фокина, самостоятельно собирая весь материал. Отец общался с Тамарой Карсавиной, которая была первой исполнительницей партии Девушки в балете "Видение розы", с Сергеем Лифарем и расспрашивал у них, как это было при Дягилеве. Восстановленный балет отец возил показывать в Нью-Йорк, и там за кулисами к нему подошел сын Фокина Виталий Михайлович. Он плакал от благодарности и счастья. Кстати, в свою очередь, работая в Америке в труппе Михаила Барышникова, я познакомился уже с внучкой Михаила Фокина Изабель. Вот так получилось, что интерес к "Русским сезонам" Дягилева перешел к нам с Илзой по наследству и по зову сердца.
- А как вы относитесь к критике, которая обвиняет вас в том, что вы занимаетесь попсой, много работаете с эстрадой?
- Знаете, как говорят - все жанры хороши, кроме скучного. Например, если у меня нет какого-то балетного проекта, я нахожу оперный, или цирковой, или эстрадный. Я поставил много шоу-программ, делаю новогодние детские праздники, елки, и не стыжусь этого...
- Сегодня вашему отцу исполнилось бы 70. Как вы отмечаете юбилей?
- Мы отмечаем его в Риге, где показываем "Болеро" об Иде Рубинштейн, также я пригласил своих постоянных партнеров и друзей - театр "Черное Небо Белое", будет и один цирковой номер, а в ноябре пройдет празднование в Кремлевском Дворце в Москве. Помимо этого, мы делаем фильм об отце, не так давно вышла книжка "Жизнь в танце". Илзе сейчас занимается редактированием книги "Я хочу танцевать сто лет", которую отец сам издал еще при жизни.

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 21083

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...