НИНА САДУР: "Я ЕЩЕ ПОМНЮ, КАК МЫЛА В ТЕАТРЕ ПОЛЫ..."

Главная Жизнь 01:01 28 Марта 2002 3432

Самого загадочного писателя нашего времени - Нину Садур больше издают на Западе, чем на родине. Садур - единственная из русских драматургов второй половины ХХ века, кого знают, любят и ставят за границей. Сенсацией минувшего театрального сезона в Москве с

Ульченко Евгения

Напечатать

- Нина, вы любимая ученица патриарха отечественной драматургии Виктора Розова. Ваши пьесы стали ставить сразу - и много. Такой успех как-нибудь отразился на вашей судьбе?
- Я приехала в Москву более двадцати лет назад из Новосибирска - поступать в Литинститут. Окончила с отличием, написала пьесу "Чудная баба", она до сих пор не сходит со сцены. Я никогда никуда не вписывалась, не вступала и не принадлежала. Мои пьесы шли и вызывали интерес, а я в это время мыла полы в одном из столичных театров (не скажу в каком) - зарабатывала на пропитание. Ни денег, ни легкости в жизни литературный труд мне не принес.
- Тем не менее из поколения дворников и сторожей вы резко шагнули в драматургию мирового уровня. Вас ценят за границей. Расскажите о своих последних зарубежных поездках в Швецию и Финляндию.
- Мои дела там действительно идут неплохо, причем уже много лет. В начале 90-х была поставлена на шведском радио "Чудная баба". Колоссальную прессу имел спектакль "Красный парадиз" в молодежном авангардном театре "Трибунал". Именно там я познакомилась с очаровательной слависткой Яниной Орлофф, которая давно в русской культуре: у нее диссертация по Пушкину. За очень короткий срок Янина (по национальности она финка) перевела роман "Сад" - мою самую зрелую вещь в прозе, куда мне хотелось вместить все свои представления о России. Я писала роман три года - по сто страниц в год. В книге много ассоциаций и тонких интонационных моментов, поэтому переводить ее было сложно, но Янина справилась. Кстати, совсем недавно в Швеции вышла монография об этом романе и моем творчестве вообще.
Подружилась я в Стокгольме и с режиссером театра, который на свою голову вызвался оплачивать мне прогулки, музеи и рестораны.
В конце прошлого года я провела несколько дней в Финляндии, где проходила Международная книжная ярмарка. Почему-то скандинавы воспринимают мое творчество лучше, чем европейцы. Выпущенный в издательстве "Norstedts" "Сад" получил хорошие отзывы. Для меня эта поездка стала сеансом психиатрии. Лес, море, какая-то необыкновенная аура. Ведь у нас здесь больное биополе, мне кажется, мы - умирающая страна.
- Вас не было на только что закончившей работу Московской книжной ярмарке на ВВЦ. В Германии, Англии, Словакии, даже Японии за последние годы вышло много ваших книжек. А с отечественными издателями отношения складываются по-прежнему непросто?
- Большинство из них предпочитает литературу для водопроводчиков. Впрочем, сравнительно недавно на прилавках московских магазинов появился и "Сад", и новый сборник пьес "Обморок". Обе книги изданы в Вологде российским предпринимателем Германом Титовым. Ну и последнее издание - это "Чудесные знаки" ("Вагриус", 2000 г.). Помимо "Сада" в книгу вошли романы "Немец" и "Чудесные знаки спасенья", а также повесть "Девочка ночью" и рассказы, среди которых и самые ранние.
- Вас не смущает название серии, в которой издана книга, - "Женский почерк"? Как вы оцениваете понятие "женская проза"?
- Я отношу его к веянию моды и вижу в нем некоторую дискриминацию. Я бы женскую прозу оценила как некое сведение счетов с мужчинами и вымещение комплексов. Конечно, любое творчество, и мое в том числе, не может не быть окрашено полом. Я женщина и исследую мир данными мне возможностями, но когда пишу, то об этом, естественно, не думаю.
- А о читателях своих вы задумываетесь, когда пишете? Какими вы их себе представляете?
- Конечно, я пишу не в пустоту, но конкретно никого перед собой не вижу. Думаю, что это правильно. Иначе появится малодушное желание адаптировать тексты, что само по себе не слишком порядочно. Получается, я читателя буду считать глупее себя. Но к "низким" жанрам я иногда все-таки обращаюсь. Как читатель. Мне нравятся, например, "ужастики". На самом деле это взрослые сказки, хотя порой грязные и опасные.
- Ваши интервьюеры любят цитировать рассказ "Червивый сынок": "Он приходит и все сжирает... с мужчиной ничего получиться не может... А на самом деле он хам... Он козел. Кнехт. Наемник. И очень алчный..." Если это не сведение счетов, то что? А если сведение, то с кем?
- Рассказ написан про конкретного дядьку. И я не претендовала на то, чтобы заклеймить мужчин, я к ним хорошо отношусь, они много чего хорошего делают. У меня нет мужененавистничества - это ущербность какая-то. Хотя женщины мне сейчас стали нравиться больше: они хитроумнее, тоньше. Мне даже стало казаться, что они духовно как-то выше. Но то, что они не ровня, - это точно, хотя социально должны быть равны. Мужчина и женщина - это разные планеты, как разные планеты Америка и Россия. Женщина чрезмерно сильно чувствует все происходящее вокруг. Если образно сравнить - как тигрица в клетке, которой к лапе положили добычу, но взять не дают.
- Прошлое вас часто беспокоит?
- Временами думаю: что я сделала со своей жизнью? А потом посмотрю, посмотрю: а что, собственно, я могла сделать? Конечно, грустно, что молодость прошла, но каждый возраст приносит свое очарование, свое знание. Жизнь прекрасна. Женщина всегда красива. И если уж убиваться по эротической любви, так ее навалом просто. Иди и бери.
Но сегодня мне хочется писать без любовной горячки в крови и видеть мир незамутненным. В искусстве, безусловно, есть всего две темы: взаимоотношения мужчины и женщины и взаимоотношения человека и Бога. Других тем нет. Все остальное - сюжеты. Но любовь сама по себе неисчерпаема, и она возникает не только между мужчиной и женщиной. Сейчас столько всего происходит в нашем больном мире. Чтобы понять его, надо отказаться от чего-то личного. Даже порой кажется, грех быть эротически влюбленной. Это мое мнение, никому его не навязываю. Притом никакой краски для мира, кроме любви, я не знаю. Очень сильная ненависть - тоже любовь, только с обратной стороны.
- И в кого же, если не секрет, вы сегодня "неэротически" влюбляетесь?
- В актеров, в режиссеров. Люблю Михаила Ульянова. Даже одно время хотела с ним вместе возродить вахтанговскую эстетику. Предлагала ему ставить пьесу по "Золотому горшку" Гофмана, он бы играл Архивариуса - это его роль. Ульянов - замечательный актер, но, к сожалению, зациклен на том, чтобы все падали ниц, - а никто уже не падает. Он ответил мне, что собирается ставить пьесу про Сталина. С этим я соперничать не могла. Из молодых очень нравятся фоменковские актеры.
- У вас много друзей в писательской среде?
- Раневская говорила: "Когда нужно пойти на собрание писателей, такое чувство, что сейчас предстоит дегустация меда с касторкой". Я не могу ходить на окололитературные сборища, у меня очень плохо с нервами. И в свет выхожу редко. Иногда на презентации какие-нибудь. В 2000 году впервые побывала на Международной ярмарке в Москве - "ВАГРИУС" пригласил.
- Ваша дочь, Катя Садур, издается и в России, и на Западе. Вы не соперницы?
- В литературном мире столько неприязни и вражды, что не хватало только ссор между близкими людьми. Да и нет нам с Катькой никакого смысла соперничать. Я очень радуюсь ее книжкам и очень их жду. Позапрошлым летом дождалась "Праздника старух на море", чуть раньше в Германии нас издали одной книгой: мой роман и ее. А совсем недавно за книгу, выпущенную в издательстве "Зуркамф", Катя получила гранд пушкинской премии "Тепфера" как молодой писатель и месяц ездила по Германии с выступлениями.
- А как вы воспитываете внучку - у вас есть свои методы? Сейчас появилась модная теория, по которой детей надо воспитывать так: их надо кормить, и все.
- Да, я слышала, есть действительно такое учение на Востоке: до 10 лет только кормить, и ребенок вырастает просто ангел, а в 10 лет объяснить, что надо делать, а что нельзя. Но я так не могу: я воспитываю классически, по попе шлепаю, могу насулить, наобещать что-то, если будет себя хорошо вести, - в общем, все делаю неправильно, как всегда. И Катю я так воспитывала. Катя ее, конечно, очень балует. Но дите в нас: очень внимательное к миру и застенчивое, и с самого младенчества невероятно развито чувство юмора.
- Вы принадлежите к литературной генерации, которая не пропагандирует какие-то конкретные идеи и еще долго будет располагаться в маргинальной зоне. Для вашей драматургии и прозы характерны мистические мотивы...
- Это не "научная" мистика, основанная на герметических учениях, а народная. Вообще любое творчество - это тайна и мистика. Не зря ведь православие не поощряет искусство и светскую литературу. Есть вещи, которые я, например, просто боюсь писать. Потому что все-все так или иначе сбывается. Это магия слова, и это случается, как ни странно, даже с графоманами.
- Большинство ваших героев - люди с больным воображением, живущие в таком же больном мире. Если сделать их здоровяками на сцене и в книгах, может быть, и наша жизнь тогда изменится к лучшему?
- Ничего не выйдет, потому что получится не искренне. Судьба только похихикает над нами. И потом - мне всегда нравились ущербные люди. А что я могу сказать о здоровяках? Собственно, их и нет сейчас. Ущербность - это несовпадение с реальностью, но всегда ли следует с ней совпадать в мире, где сознание давно сдвинулось?
- Над чем вы сейчас работаете? Чем собираетесь в ближайшее время пополнить издательский портфель?
-Только что закончила повесть "Вечная мерзлота" - о современной жизни, о том, как сегодняшние монстры родят уже даже не себе подобных, а вообще демонов. Писалось очень трудно, три месяца жила просто в каком-то кошмаре, в вампирической атмосфере.
Сейчас сочиняю сразу несколько вещей. Одна из них - пьеса на заказ, за которую я уже получила аванс. Очень хочу сделать побыстрее, но не получается. Мешает депрессия, с которой борюсь с переменным успехом уже давно. А вторая вещь - роман "И тогда я прыгнул". Тоже продвигается медленно, годы летят быстрее. Быт заедает: то уборка, то животные. У меня их двое: собака и кошка. То денег нет, то продукты кончаются, то с внучкой Глашей пора идти гулять. Я на оптовом рынке уже ненавижу всех, такое впечатление, что я туда вообще в походы какие-то хожу.
- Тогда, Нина, может быть, у вас есть какая-нибудь "бытовая" материальная мечта?
- Я уже давно не мечтаю о материальном. Это истощает. Ненавижу и нищету, и богатство, потому что и то, и другое растлевает. В них есть что-то одинаково не просто стыдное, а срамное.
- В Питере идет ваш "Чардым", а в Москве спектакль "Мистификация", в котором фантасмагория Гоголя приобрела черты абсурда, вообще назван прессой хитом сезона...
- Премию-то все равно не дали. Мне почему-то никогда не дают никаких премий. Да я и не претендую, и не жду. Ерунда. Лишь бы работать было можно, книжки выходили и спектакли ставили...

Напечатать

Жизнь 00:04 / 19 Апреля 2024 14132

Итак, она звалась «копейкой»…

В этот день в 1970 году с конвейера сошел первый ВАЗ-2101

Артем Скворцов

Труд

19 апреля 1970 года со сборочного конвейера Волжского автозавода сошел первый автомобиль ВАЗ-2101, прозванный в нашей стране «копейкой». Советскому человеку эта машина, прототипом которой являлся итальянский «Фиат-124»,...