По данным Федеральной службы государственной статистики, в последнее время российский безработный заметно «помолодел». Теперь его средний возраст составляет 34,3 года. Самый расцвет сил!
В этом возрасте люди задумываются о своей карьере, об обеспечении семьи, и работоспособность, казалось бы, должна быть колоссальная. И рабочих мест, по данным Роструда, сейчас достаточно. То есть возможность получать пусть и не большой, но стабильный доход есть. Так отчего же безработные не спешат ей воспользоваться?
Сотрудники службы занятости нередко наблюдают такую картину: приходит человек, потерявший работу, интересуется, какие есть вакансии, но особого энтузиазма не проявляет. Искать себе применение он готов месяцами и даже годами, пока не появится вариант, удовлетворяющий всем его требованиям. А требований, как правило, немало. На самом деле чрезмерная щепетильность может являться всего лишь оправданием нежелания трудиться. Вкусившие свободу (а безработные принадлежат только себе), по мнению психологов, уже с трудом готовы вернуться к жестким условиям, в которых существует человек работающий. Это зависимость от окружающих, необходимость выполнять определенные требования, да и просто серьезная трата сил.
Психологи заметили, что снижение мотивации к труду напрямую зависит от длительности нахождения без стабильной работы. Если этот период затянулся более чем на три месяца, то начинает появляться пассивное отношение к поиску вакансий. Отсутствие работы свыше одного года формирует и вовсе иждивенческую позицию, когда человек не рассматривает даже гипотетические перспективы трудоустройства.
Становится очевидно, что с течением времени начинает преобладать бездействие, формируется концепция приемлемости и удовлетворенности своим положением. Безработные находят причины, оправдывающие в собственных глазах их статус. Привыкают к нему и впоследствии не только не желают, но и боятся его утратить. Жизнь на пособие по безработице становится нормой. Но средств на приемлемое существование недостаточно. Человеку приходится снижать свои потребности. Он затаивает обиду.
На прежнего работодателя «за то, что уволил, был слишком требователен и несправедлив:«; на окружающих, которым «повезло больше, чем ему»; на всю «систему» в лице государства «за то, что он сейчас без работы и не может её найти». Главное, что человек ищет в это время причины своего социального положения. Чем больше он их находит, тем легче смириться с ситуацией. И меньше желания её изменить. Человек превращает себя в жертву, а её нельзя обвинять. Её нужно жалеть и помогать ей. Такая позиция служит оправданием и получаемого пособия по безработице. Оно воспринимается не как временная помощь тому, кто ищет работу, а как то, что государство обязано ему выдать. То, что он заслужил!
К сожалению, иждивенческая позиция и снижение мотивации труда — проблема не только безработного. В первую очередь это проблема его семьи, людей, которые от него зависят. Это серьезная головная боль и для государства, социальных служб, работодателей: Возможно, скоро стране потребуется специальный комплекс мер для восстановления у значительной части общества мотивации к труду. Длительная безработица чревата и тем, что выход из нее становится крайне сложным и затратным делом.
