Между нами, виолончелями, говоря

Главная Культура 18:34 21 Ноября 2019 2003

Кто разлучает звездного виртуоза Бориса Андрианова с его инструментом

Напечатать

Татьяна Друбич помогла виолончели Бориса Андрианова обрести человеческий голос. Фото предоставлено организаторами фестиваля Vivacello

Это был, наверное, самый необычный из концертов XI фестиваля виолончельной музыки Vivacello, завершившегося вчера, 20 ноября, в Москве. На празднике, 11 дней шедшем в разных залах столицы от суперсовременного «Зарядья» до древней «Руины», звучали сочинения классиков и мастеров авангарда, академические композиции и джаз, сверхизвестные произведения и мировые премьеры. На сцены выходили молодые звезды и живая легенда музыки – композитор и дирижер Кшиштоф Пендерецкий. Но только в один из вечеров – тот, что прошел в Малом зале консерватории – виолончель главного устроителя праздника, знаменитого виртуоза Бориса Андрианова, заговорила человеческим голосом. В самом буквальном смысле слова. И рассказала сама о себе.

На виолончели многие играют хорошо. Немногие – так хорошо, как это умеет Борис. А вот чтобы инструмент, допустим, имитировал чтение стихов, причем конкретно с интонацией – да кого хотите, пусть Иосифа Бродского, – такое мне прежде не встречалось. Ну, это фокусы виртуозного владения смычком, скажет приземленный скептик. А как вы тогда прокомментируете услышанный от виолончели рассказ о ее долгой трехсотлетней биографии?

Она родилась в доме венецианского мастера Доменико Монтаньяна. «Отец» сделал ее сущей богатыркой, «едва ли не контрабасом», но в моду вошли «дистрофички Амати и Страдивари», и пришлось Доменико потрудиться над тем, чтобы «дочка» постройнела – что, впрочем, не ухудшило ее тембр.

Переходя из рук в руки, она в какой-то момент попала к великому князю Михаилу Николаевичу, сыну русского императора Николая I – «мучителю виолончельных душ», как прозвали его за несчастное сочетание страсти к игре с сомнительным ее качеством. А после революции обзавелась немыслимым прежде «украшением» – клеймом с изображением серпа и молота: это значило, что ее с десятками других национализированных собратьев включили в состав Государственной коллекции струнных инструментов.

И уже этот новый хозяин давал ее в пользование тем, кого считал достойным. Например, Роману Сапожникову – виртуозу, автору известной школы игры.

Нынешняя глава ее жизни совсем не плоха. С лауреатом конкурсов имени Ростроповича и Чайковского Борисом Андриановым знатная венецианка объехала весь мир, сыграла более полутора тысяч концертов. Правда, юбилейный полуторатысячный дала не в Париже и не в Лондоне, хотя и те города ей прекрасно знакомы, а на Чукотке, в яранге оленевода. Музыка нужна всем, а Борис так любит играть, что готов это делать хоть в Третьяковской галерее посреди картин, хоть на площади обыкновенного российского села.

Она вовсе не против такой судьбы. Куда хуже иным инструментам, которым приходится десятилетиями, а то и столетиями томиться в сейфах у безумных коллекционеров, не слыша ни своих собратьев, ни аплодисменты публики. С ней тоже бывали долгие периоды заточения – одна из причин, почему так редки ее встречи с родными сестрами. На нынешнем концерте ей выпал всего второй за 300 лет шанс прозвучать дуэтом с виолончелью, которой сейчас пользуется английский друг Бориса – Гай Джонстон, тоже приглашенный на фестиваль. Неудивительно, что голоса инструментов, особенно в дуэтах Глиэра, сливались идеально.

Но похоже, этой счастливой полосе скоро придет конец. Борис, вздохнула рассказчица на сарабанде Баха, вынужден отдать ее в Госколлекцию, так как там заломили немыслимую арендную плату: несколько тысяч долларов в год. Спору нет, инструмент она замечательный, но ведь и вся забота о ней – каждодневный уход, профилактика, визиты высококлассного мастера (который и на этот концерт пришел проверить, все ли в порядке со звуком) – лежит не на Коллекции, а на самом Борисе. Неужели нынешние начальники от культуры этого не понимают? Или они решили потихоньку отползать назад к канувшему, казалось, безвозвратно давнему советскому государственному иждивенчеству, когда львиная доля заработков знаменитых музыкантов отбиралась в казну?

Вы скажете – наверное, просто Борис жадный. Нет, жадный кто-то другой; музыканты же, зарабатывающие своим трудом, а не арендаторством, вынуждены считать собственные деньги. Известно, что и Александр Рудин собирается нести свою виолончель обратно в Госколлекцию, и у Александра Князева аналогичная проблема… Имена этих музыкантов общеизвестны. А вы, читатель, знаете имя директора Госколлекции? Или чиновника Министерства культуры, писавшего то самое распоряжение о новых правилах аренды? Но эти люди для нашего государства важнее, чем знаменитые на весь мир виртуозы.

Ладно, не будем заканчивать на печальной ноте. Лучше расскажем, кто все-таки помог виолончели передать все эти истории нам. Точнее, помогли – это автор пьесы «Концерт для виолончели с характером» белорусский писатель (виолончелист и контрабасист по первой профессии) Саша Филипенко. И чудесная, любимая миллионами зрителей Татьяна Друбич. С первых, будто невзначай произнесенных слов – «Сейчас, сейчас, только немного настроюсь…» она своим удивительным, волшебным естеством слилась с образом утонченной красавицы, которую в этот момент бережно держал Борис и которая от прикосновения его рук через мгновение запела. Ни грана наигрыша – благородства Татьяниного голоса и глубины ее души сполна хватило на весь часовой спектакль. А ведь это был первый за много лет театральный опыт знаменитой киноактрисы. Призналась потом, что страшно волновалась… Что ж, если волнение ТАК сказывается на игре, то желаю Татьяне волноваться и впредь. Потому что спектаклю этому, уверен, будут рады во многих уголках страны, где живут неравнодушные к музыке люди.

Напечатать

Культура 00:07 / 03 Ноября 2023 6942

Всех скорбящих радость

Почему Достоевский называл эту икону народной

Марина КРЮЧКОВА

Труд

6 ноября у православных верующих день почитания иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Той самой, перед которой в 1768 году молилась Екатерина II, решаясь, одной из первых, сделать прививку от оспы....