Как и любая идеология, она сильна не аргументами, а навязчивостью. Один из идеологических догматов посткоммунистической России - это догмат о том, что православия в школе быть не должно. "У нас школа многонациональная!", "По закону школа у нас светская!". Повторением этих идеологических заклинаний во многих школах и регионах (более всего - в Москве и Санкт-Петербурге) гасятся попытки ознакомления русских детей с верой и жизнью Русской православной церкви, запрещается защищать все то, что строится на православной системе ценностей. С одной стороны, вроде демократия - это когда "все можно". Хорошо, а преподавать в школе основы православной культуры можно? - Нет, нельзя. "Сексуальное просвещение" - можно. Оккультизм и каббалистику - можно. Православие - нельзя. Татарские, армянские, еврейские, немецкие, турецкие школы открывать - можно. Русские с началами православия - нельзя!
Зная о том, как часто возникают трудности у школ и педагогов, решившихся привнести в свою жизнь хотя бы толику православия, попробую дать несколько советов о том, как с помощью Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" (опубликован в "Российской газете" 1 октября 1997 г. и в виде брошюры) защищать свои права и права детей от насилия со стороны плюралистической идеологии.
Прежде всего очень важна формулировка преамбулы закона, декларирующая, что он принимается, "признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры". Следующей формулой преамбула говорит о том, что "христианство... составляет неотъемлемую часть исторического наследия народов России".
До принятия этого закона "груз доказательств" при соприкосновении церковных проповедников и школы лежал на проповедниках. Если, скажем, я попадал в регион или в школу, где руководитель образовательного учреждения или структуры был против присутствия священника и православия в школе, то именно мне приходилось искать аргументы в пользу того, что такое сотрудничество: а) допустимо законом; б) полезно детям; в) полезно российскому обществу.
Но директор, выслушав меня, все равно мог сказать: "А я понимаю ситуацию иначе и считаю, что православию нет места в государственной школе!"
Сегодня же в такой ситуации я говорю иначе. Я говорю: законодатель определил, что православие является неотъемлемой частью истории и культуры России. Почему же вы считаете себя вправе давать детям ущербное образование? Ведь образование без серьезного знания того, что названо "неотъемлемой частью", есть образование неполное, урезанное. Я готов выслушать ваши аргументы.
Теперь не я доказываю директорам школ и департаментов, что православие уместно в школе. После появления в законе столь ясной формулировки некоторые чиновники должны пересматривать свои стереотипы советской эпохи. И мой собеседник тоже вынужден искать аргументы в поддержку своей позиции.
Первый из них нам уже знаком: наша школа многонациональна, и появление в ней только православия вызовет напряжение в классах.
Признать этот аргумент серьезным я не могу. Во-первых, потому, что за вышеприведенную формулировку в преамбуле закона проголосовал Совет Федерации. И проголосовал единогласно. Понимаете, орган, в котором представлены все нации, составляющие Российскую Федерацию, единогласно одобрил текст, в котором признается "особая роль православия в истории России". Ни один из сенаторов не встал и не сказал: такая формула нарушает права моего народа, унижает наши национальные традиции. Так если те политики, которым народы доверили представительство в Совете Федерации, приняли такую формулировку, то зачем же директору школы брать на себя груз "геополитических размышлений" и становиться "большим католиком, чем Папа Римский"?
Во-вторых, присутствие православного учителя в школе никак не исключает и посещения этой же школы мусульманским проповедником или иудейским.
В-третьих, Церковь не настаивает на обязательности уроков по православию. Мы всегда подчеркиваем факультативность, добровольность тех курсов, которые желаем вести.
В-четвертых, что это за странное понимание демократии, при котором присутствие в классе одного еврейского или мусульманского ребенка используется как довод в пользу того, чтобы лишить двадцать русских детей права знания своей истории и своей духовной традиции? (Не стоит все же забывать, что Россия достаточно моноэтническое государство. 82 процента населения Федерации составляют русские. Если же 18 процентов диктуют свою волю 82, то это никак не назовешь демократией).
В поисках следующего аргумента светски настроенный директор попробует истолковать формулу преамбулы закона так, что, мол, она его не касается. Да, пусть государственные политики выражают свое уважение к православию, но это уважение пусть высказывается в иных формах и в иных местах, но не в государственной школе.
Здесь уже стоит раскрыть сам текст закона. Статья 18, п. 3 гласит: "Государство оказывает содействие и поддержку благотворительной деятельности религиозных организаций, а также реализации ими общественно значимых культурно-просветительских программ и мероприятий". Очевидно, что деятельность тех религий, которые особо упомянуты в преамбуле закона, а тем более православия, с точки зрения законодателя, имеет "общественное значение". Можно ли представить себе более значимую культурно-просветительскую программу, чем та, которая предполагает воспитание детей в ощущении неразрывной связи их судеб и всей тысячелетней истории страны? Самая важная культурно-просветительская программа, создаваемая Церковью, - не программа празднования какого-либо юбилея. Это программа воспитания детей, причем не в узких кружках воскресных школ, а с привлечением потенциала государственных школ. (Нельзя, кстати, забывать, что государственные школы содержатся в том числе на деньги православных налогоплательщиков. Даже поэтому православные верующие могут претендовать на то, чтобы хотя бы малая толика школьных программ выражала их интересы). Итак, ознакомление детей с историей, жизнью и верой Православной Церкви есть несомненно "общественно значимая культурно-просветительская программа". А значит, она входит в число тех, которым закон предписывает оказывать государственную поддержку.
...Итак, закон разрешает говорить в школе о православии. Единственное, что теперь всерьез может помешать детям узнать основы православной культуры, - это сами православные. Православие вновь будет изгнано из школ, если православные будут вести себя агрессивно. Если православный педагог в обычной школе будет вести себя как цензор, если он присвоит себе право идеологически цензурировать курсы других преподавателей - то быть беде. Увы, и с этим уже нередко приходится встречаться. Педагоги, обратившиеся в православие, требуют отмены уроков по изучению теории эволюции ("атеизм!"), Льва Толстого ("еретик!"), Пушкина ("растлитель!")... Бывают случаи, когда детей даже отлучают от народных сказок ("там лешие и нечисть!").
В общем, если православный педагог будет помнить о "факультативности" своей веры, то есть о том, что самое главное в его жизни, мягко говоря, неочевидно для всех остальных - как детей, так и коллег, - то будет меньше поводов для взаимных недоумений между Церковью и школой. Тогда мы сможем говорить друг с другом уже не на языке статей закона, а на языке более уважительном и человечном. И вместо "вы обязаны" будем говорить: "давайте попробуем..."
17:29
Полный бак, пожалуйста
