Князь Игорь переплыл океан

Главная Культура 00:15 07 Февраля 2014 2689

Русская опера и русский режиссер - на главной оперной сцене Америки

Напечатать

Вчера вечером — а если учесть разницу во времени, то сегодня утром по-московски — в нью-йоркской Метрополитен-опере прошла премьера «Князя Игоря» Бородина в постановке Дмитрия Чернякова. Еще одно подтверждение факта: наш соотечественник — самый востребованный сегодня оперный режиссер в мире.

Международная премия «Опера», впервые присуждавшаяся в прошлом году, а потому имевшая особый вес, лучшим режиссером назвала именно Чернякова, а его спектакль «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» в Нидерландской опере, — лучшей продукцией года. Подозреваю, что в этом году (а «Оперы» будут снова вручаться в апреле, в Лондоне), Чернякову по меньшей мере обеспечена номинация: «Царская невеста», поставленная им в 2013-м в берлинской Штаатсопер, наделала много шума.

Вспомним и о «Золотых масках», которых Черняков удостаивался чуть ли не каждый год, начиная с «Китежа» в Мариинском.

Он ставит далеко не только русскую классику, хотя ее — чаще всего: «Царскую невесту» уже ждут в Милане, «Китеж» — в Барселоне...

Нынешний «Князь Игорь» в Метрополитен-опере — его первая работа в американском театре и его первый «Князь Игорь» вообще. Понятно, какая это ответственность и поистике адская работа — особенно для Чернякова, который известен своей дотошностью. Он ведь, как всегда, еще и автор декораций (а в «Игоре» — и «жесткая» декорация, и видеопроекции, и сложная работа света — ею руководит его давний «партнер по преступлению» Глеб Фильштинский).

Заранее (мы встретились накануне премьеры) подробности постановки Черняков разглашать не стал:

— Скажу только, что это будет почти моноопера: Игорь и другие где-то в глубине как фон... Источник сюжета оперы — «Слово о полку Игореве», литературный памятник русского средневековья. Но сама опера — это уже образец русского XIX века. И Игорь там совсем другой, нежели в «Слове». Мы не меняли текст арий и хоров, не меняли музыку. Но в этом тексте мы попытались найти новый ракурс. Для меня Игорь — трагическая фигура. Он, как герой русской литературы XIX века, рефлексирует, страдает, мучается от осознания своих действий. И, ища ответы на вечные вопросы, меняется сам.

— Как готовитесь к постановке, с чего начинаете?

— Я выработал нечто вроде ритуала: мне надо знать об опере все, вплоть до изучения мест, которые с ней связаны. Я должен пересмотреть другие ее постановки — хотя бы чтобы убедиться: мои идеи не были кем-то использованы. Делаю это из какого-то суеверия, зная, что вся эта информация может так и остаться неиспользованной. Иногда проходят месяцы, годы, когда я совсем не представляю себе, что буду делать, — и вдруг какое-то событие или просто фраза словно включают фонарик — и я вижу будущий спектакль.

— Ваша режиссура ставит немалые трудности перед певцами.

— Я люблю тех исполнителей, кто хочет идти дальше привычного амплуа. Актерская одаренность не так важна — это дело наживное. В «Игоре» есть певцы, с которыми я работаю уже не впервые — например, Владимир Огновенко, один из моих любимых певцов-актеров, или Анита Рачвелишвили. Аниту я пригласил петь партию Любаши в «Царской невесте» в Берлине еще до того, как начал с ней работать. Просто увидел ее в другом спектакле. И не ошибся — она настоящий подарок. Но иногда, как ни старайся, бьешься головой о стену. А бывает — правда, редко, — актер так «разгорячится», что я сам за ним не поспеваю. Всю душу из меня вытряхивает. Актерская смелость очень важна. Знаете, в Метрополитен-опере репетиционный зал весь в зеркалах. Я попросил их завесить. Потому что певцы, может быть, невольно, но глядятся в них: как они выглядят, как смотрится жест. Такой внутренний цензор только мешает.

— В 2000-е вы были тесно связаны с Большим.

— Это было прекрасное время. Знаете, когда я приезжаю в какой-то театр делать спектакль и меня знакомят с персоналом, я сразу вспоминаю тех, кто делал ту же работу в Большом: осветители, механики, график-дизайн и так далее. Люди работали на энтузиазме, на часы никто не смотрел, выдумывали, изобретали. Что сейчас в Большом, не знаю. Все меняется.

— Не холодно вам в Нью-Йорке?

— Я несколько лет прожил в Новосибирске. Там и свою первую оперу поставил — «Молодой Давид» Владимира Кобекина.

— После Нью-Йорка — в Москву?

— Нет, в Милан. Туда переносится из Берлина «Царская невеста». Отдыха пока не предвидится. Но я такую кочевую жизнь обожаю!

P. S. Только что пришла с генеральной репетиции. По-моему, ни одной фальшивой ноты ни в прямом, ни в переносном смысле. Ильдар Абдразаков — исполнитель роли Игоря — кажется, спел лучшую партию в своей жизни.

Напечатать

Культура 19:52 / 18 Ноября 2025 12726

Интрига с любовными письмами подвела Фальстафа

В спектакле Малого театра «Виндзорские женушки», кажется, есть все, что привлекает зрителей

Любовь Лебедина

Роль пьяницы и дебошира Джона Фальстафа креативно исполнил Александр Клюев

В шекспировской комедии, где героини стремятся отстоять свое эго и быть наравне с мужчинами, лихо закручен сюжет, запутаны отношения, а лабиринт коридоров и комнат, созданных воображением сценографа Максим Обрезкова, не позволяет действию застыть. Оказывается,...