О службе в милиции Насонова мечтала с детства и всерьез готовилась, занималась многими видами спорта. Но какой же милиционер без верного четвероного друга? Вот и дружила она, находя "общий язык", с немецкой овчаркой, спаниелем, питбультерьером, лабрадором... Когда поступила в центр служебного собаководства, ей на первых порах предложили должность "вожатой". Попросту говоря, чистить клетки. Целых три года "вожатила", удивляя своих начальников интуицией и знанием собачьей психологии. В конце концов добилась своего: Насонову взяли в штат, присвоив звание прапорщика.
На первых порах было трудно. Шутка ли, с поводком в одной руке и с пистолетом в другой гоняться по следам преступников. Но ничего, выдержала. Завоевала авторитет у своих коллег и у четвероногих друзей. Натасканный ею спаниель Бим находил у наркоделов "схроны" с килограммами героина. А рядом с Бимом подрастал лабрадор Джой - "большой умница и храбрый парень". Лариса считает, что ей крупно повезло: лабрадор - элитная, дорогостоящая порода, которую не каждому доверят.
- Я вообще везучая, - говорит Лариса. - Так получилось, что в тот момент, когда из МВД пришла телефонограмма срочно откомандировать в Северо-Кавказскую группу войск офицера с собакой, выбор пал на меня Маме, разумеется, сказала, что уезжаю на курсы повышения квалификации в Ростов...
В Моздоке она с Джоем пришла в штаб погранвойск, где командир буркнул: "Кто пустил сюда этого пацана?" Услышав ее голос, зачертыхался еще больше: "Только девиц нам здесь и не хватало. Пусть сидит в секретариате..."
Что-то в ее голосе, наверное, было такое, что заставило дрогнуть командирское сердце, и Лариса получила назначение на блокпост "Кавказ". На тот самый, что стоит буфером между Чечней и Ингушетией. Вот здесь-то лейтенант Насонова со своим Джоем пришлась ко двору: искала наркотики, оружие, боеприпасы.
Внешне Лариса ничем не выделялась среди остальных военнослужащих: тот же камуфляж и полный боекомплект: автомат, пистолет, гранаты... Отказывалась она лишь от "броника" (бронежилета), потому что в нем - 12 килограммов, а в ней-то самой - всего 50.
Позже, когда Насонову перевели "для укрепления" на блокпост "Северный", на заставу приехал министр внутренних дел Рушайло. Трудно сказать, почему, но командир решил, что рапортовать ему должна Лариса. Теперь она уже забыла, что бубнила перед строем. Помнит лишь, как министр улыбнулся и, прервав ее рапорт, спросил: "Вас тут не обижают?" "Никак нет!" - четко, по-военному ответила она.
А спустя день после этого позвонила маме в Воронеж, чтобы поведать, как ей славно живется на курсах в Ростове, как она весело проводит время.
- Ах ты, негодница! - запричитала мама. - Думаешь, я не знаю, в каком ты Ростове?! Тебя же в программе "Время" показывали! Весь наш дом видел...
- Мамочка, прости, - упрашивала ее Лариса. - Что Бог не делает, все к лучшему: ведь ты плакать только сейчас начала, когда до конца командировки осталось каких-то две недели, а скажи я тебе обо всем сразу, ты б несколько месяцев заливалась.
Из Чечни в Воронеж Лариса вернулась живой и здоровой. Ее повысили в звании: она теперь - старший лейтенант. С Джоем тоже все в порядке. Он, как и прежде, отважен, и готов мчаться за своей хозяйкой когда угодно и куда угодно. Но Ларисе грустно от мысли, что сыскные собаки не отличаются долголетием: постоянные стрессы для них не проходят даром. Она верит, что всех ее замечательных четвероногих друзей, у которых, увы, такой короткий век, Бог обязательно вознаградит...
- Каким образом?
- В будущей жизни он их сделает людьми.
Напоследок спрашиваю у Ларисы, а какие перспективы вырисовываются у нее на личном фронте?
- Есть ли кавалеры? - уточняет она. - Есть. Но я к ним присматриваюсь: выберу того, кто хотел бы, чтоб в нашем доме пахло блинами, чтоб дети пускали мыльные пузыри и чтоб я могла, хоть изредка, поплакать у него на широком плече.