Думаете, книги какого жанра обречены на повышенный читательский интерес? Обычно первым делом вспоминают про детективы. Да, там есть вещи, от которых трудно оторваться, но и мусора — горы. А чаще всего интересные книги встречаются среди биографий. Что, собственно, подтверждает давно известное: жизнь — лучший фантазер. Плыть по течению прошлых эпох, заново переживать чьи-то страсти и драмы — это как примерять на себя чужие и незаурядные судьбы.
Андрей Платонов «...Я прожил жизнь. Письма. 1920-1950 гг.»
Немало тех, кто считает Анд-рея Платонова большим писателем и: странным. Отрицать достоинства его произведений себе дороже — сразу сойдешь за человека, начисто лишенного вкуса. Но перечитывать «Котлован», «Ювенильное море», «Чевенгур» сегодня вряд ли кому придет в голову — слишком уж далеки от нас мельтешение причудливых лиц, как на картинах Филонова, набат великих строек, язык, требующий перевода на наш нынешний. Вникнуть при желании можно — полюбить сложнее.
А тут перед нами третье по счету и самое полное издание писем классика, работавшего дворником. И все то, что оставалось странным и неясным в произведениях Платонова, вдруг открывается, и перед нами предстает человек, умеющий любить, страдать и быть счастливым. Посмотрите, как он объясняется в любви собственной жене. «Повесть в письмах» — трогательное произведение о любви на фоне эпохи пробирает до слез. Тот случай, когда заметки на полях одной жизни могут сказать куда больше, чем хрестоматийное полотно.
Станислав Зельвенский «Роман Поланский. Творческая биография»
Герой этой книги — давно признанный великим режиссером Роман Поланский, лауреат всех на свете кинопремий. «Великий и ужасный» — это тоже про него, прожившего бурную, головокружительную жизнь и все еще не желающего смириться с тем, что всякое бытие конечно. В детстве на его долю выпала страшная война, ребенком будущий маэстро хлебнул такого лиха, что свалившаяся на него впоследствии головокружительная слава — слабая компенсация за пережитые ужасы.
Конечно же, не обойдется тут и без любовных историй. Поланского судьба и профессия сводили с самыми красивыми и знаменитыми женщинами. Одну из них, Шэрон Тейт, убила банда Чарльза Мэнсона. Потом всплыл скандал с нимфеткой, и над Поланским нависла угроза ареста в США. В зените славы он укрылся в Швейцарии, однако отсиживаться в тени не смог. Находясь, по сути, в бегах, продолжал снимать фильмы — и те выходили не хуже прежних. Впрочем, эта книга — больше не про фильмы, а про человека, способного ошибаться, падать и подниматься даже после катастрофы.
Илья Репин «Мои восторги»
Талантливый человек талантлив во всем... Великий русский живописец Илья Репин писал, оказывается, не только грандиозные полотна, но и интереснейшие, редкие по сочности мемуары. Читаешь — и все, о чем он вспоминает, предстает во всех крас-ках. Бурные столкновения идей и мнений, соратники, люди близкие и не очень — целый мир открывается перед нами, целый век.
Отдельная история — воспоминания о том, как создавались самые известные полотна. Про то, как Репину для «Запорожцев, пишущих письмо турецкому султану» позировала целая казачья станица, можно снять художественный фильм. Или взять грандиозное полотно «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его учреждения», где запечатлены более восьми десятков первых лиц Российской империи. А ведь они тоже позировали. Жаль, Репина на нынешних нет — интересная вышла бы картина!
