- Николай Васильевич, есть причины очевидные: нищета, беспробудное пьянство родителей или побои... По некоторым данным, ежегодно в России около 50 тысяч детей и подростков покидают семьи из-за "насильственных действий" со стороны родителей. Понятно, что в детдомах многим несладко - это тоже повод для побега. А один десятилетний мальчик приехал в Москву на поиски отца. Убеждал милицию, что именно "тут есть дяденька, который знает, где мой папа". Но убегают часто и без видимой причины. Например, на Курском вокзале обитает подросток, которого раз 16 отправляли по месту прописки. Неделя проходит - он опять здесь. Может, дело в психическом нездоровье? Есть же в медицине специальный термин, обозначающий болезненную страсть к бродяжничеству...
- Конечно, велик соблазн социальные проблемы, особенности возраста свалить на медицинский диагноз. Но в действительности это не так.
Да, существует феномен "дромомании": "дромос" - бегство, "мания" - одержимость, влечение. Подростку необходимо слоняться по улицам, кататься на автобусах и как можно реже появляться дома. Вот Том Сойер и Гекльберри Финн - классические "дромоманы". И если Финн - беспризорник, или, как сегодня бы сказали, социальная сирота при папаше-алкоголике, то Сойер, хоть и сирота, но из вполне приличной семьи. Тем не менее они ушли жить на остров. Такую патологию практически и не лечат? Кроме тех редких клинических случаев, когда она - следствие органического мозгового поражения или эндогенного расстройства. В основном у данного феномена психолого-социальные корни.
Подростки убегают и из благополучных семей. Чтобы самоопределиться, оторвававшись от домашней опеки. Такова особенность возрастной психологии. Но побеги дошкольников, безусловно, должны настораживать. Это ближе к патологии. И может свидетельствовать если не о психическом расстройстве, то о безнадзорности ребенка.
В нашем институте есть детское отделение, где проводится экспертиза малолетних правонарушителей. Однажды обследовали 12-летнюю девочку. Первые побеги у нее начались в 5 лет - из детсада. Она била и щипала детей в группе, рвала себе волосы и грызла ногти. Став школьницей, воровала у одноклассников мелкие вещи, дома резала кожаные куртки, прокалывала шины отцовского автомобиля. То есть совершала "мстительные" действия. Даже вены себе резала. Дома удержать ее не могли.
Но нккакого психического заболевания у нее нет. Правда, как выяснилось, родители ее удочерили из роддома и не знали, что ее биологическая мать была наркоманкой. Отчаявшись бороться с дочкой, они все-таки решили от нее отказаться. Поместили временно в детдом - сбежала. Потом ее пробовала взять на воспитание одинокая женщина - и тоже отказалась. Получилось, вокруг подростка - хоровод мам. А мама может быть только одна. Одного этого достаточно для невротического расстройства...
- А это не патология?
- Вот нынешнее сиротство - не физическое, как было в послевоенные 1946 - 1949 годы, а при живых родителях (их имеют 95 процентов детей-сирот) - настоящая социальная патология. Дромомания - лишь следствие этого. Она развивается и от отсутствия привязанности к маме, сестренке, бабушке... Ведь чтобы исчезнуть надолго, надо совсем не думать, что своим уходом ты заставляешь волноваться родных людей. Малолетние бродяжки эмоционально глухи. У них нет семейного тыла, домашней защиты. В 1999 году в России насчитывалось 674 тысячи детей-сирот. С тех пор цифра почти не изменилась. А что означает сирота в младенчестве? Это рахит, недоедание, запущенные болезни, переходящие в хронические. В итоге три четверти беспризорников отстают в физическом развитии. Зато легко приспосабливаются к уличным условиям. Там законы просты: ударь, укради, убеги.
- Если такая дромомания - не болезнь, то в чем ее опасность?
- Бродяжничество - это ворота в преступность. Все детские правонарушения уходят корнями в дромоманию. Ведь чтобы достать средства к существованию и выжить на улице, беспризорникам надо воровать. С ростом числа беспризорных тут же произошел резкий скачок преступности несовершеннолетних.
- Почему детская преступность в основном групповая?
- Ребенок не может существовать один. Ему нужны если не родители, то себе подобные, стая. Если он одиночка, это больной ребенок. Бродяжки и сбиваются в стайки. Они слабенькие, но их много. Налетают, как пираньи. Могут забить до смерти бомжа или сверстника. И, скорее всего, им за это ничего не будет. Потому что сегодня 87 тысяч несовершеннолетних правонарушителей - это дети, не достигшие 14 лет, - уголовно не наказуемы. Кроме того, в подобной группе индивидуальная ответственность за поступки подменяется коллективной. Никто ничего не видел - все пинали, все убивали. И никаких переживаний. Чужую боль они не чувствуют.
- Вы обследовали тысячи таких детей. И каковы обобщения?
- Наши данные показывают: у 35 - 36 процентов детей органические поражения нервной системы, 11 - 12 процентов - с умственной отсталостью и очень высок процент личностных расстройств - 24-25. Правда, невротиков насчитали всего 3 процента. Неврозы - это проблема благополучных семей. Ну, а клей "Момент", который нюхают практически все бродяжки, - настоящий яд для детского мозга.
- Может, стоит вообще запретить продажу этого клея всем несовершеннолетним?
- Взамен они найдут что-то другое: ацетон, растворители... Кроме, как вы говорите, "глюков", клей дает возможность преодолеть стрессы. Их испытывают все дети, но домашние могут пожаловаться бабушке-дедушке или просто "переключиться": сесть за книгу, компьютер, сходить в бассейн. Уличные дети таких возможностей лишены. Им остается только клей. Надышатся - и раздражительность, угрюмость сменяются благодушием.
- А что при этом происходит с мозгом?
- Ужасные вещи. 5 лет такой жизни, и ребенок - полный инвалид. Даже за год разрушается организм. Утомляемость, апатия, резкое снижение интеллекта. И как его посадить за парту, если утрачены способности мозга: запоминать, концентрировать внимание, делать выводы? У нас были дети 13-14 лет, которые не умели ни читать, ни писать.
- Их в уличной среде называют неграми - от слова "неграмотные". Но они такие не потому, что не способны. Многие просто никогда не учились в школе.
- Школа вообще сыграла неблаговидную роль в драме беспризорничества. Раньше она несла ответственность за то, чтобы 1 сентября все дети окрестного микрорайона начали учиться. Потом приписку к школе отменили - и никакого учета не стало. Школа перестала заниматься нравственным, да и любым воспитанием детей, сосредоточившись на информационно-педагогической составляющей. Это было в ущерб эмоциональному развитию. Более того, она стала выталкивать слабых и трудных учеников, подбирая на их место благополучных, с материально обеспеченными родителями. При этом действовала взрослыми методами. Даже при зачислении "подготовишек" в первый класс элитарных школ использовались тесты. Сейчас, к счастью, это отменяется. Но завышенные учебные нагрузки остались, и они небезобидны. Из-за них, по нашим данным, до 40 - 45 процентов школьников испытывают астенические явления: утомляемость, нарушение сна, эмоциональные расстройства с раздражительностью. Для трудных детей такое учение - само по себе эмоциональный сверхстресс, а как его снимать - они не знают. Тем более что вся доступная досуговая сфера была сведена к нулю. Подростки просто уходят из школы. Или потихоньку приобщаются к наркомании. Не секрет, что сегодня вокруг иных школ - целые дилерские сети наркоторговцев. В Люберцах был подобный инцидент.
- Николай Васильевич, из нашего разговора напрашивается невеселый вывод: меры, которые сейчас принимаются в стране, чтобы вернуть малолетних бродяжек в семью и школу, малоэффективны. Учиться они не хотят и не могут, хотя бы потому, что мозг пострадал от клея...
- Сначала их нужно подлечить. Не так, как делается сейчас, когда всех отловленных беспризорников в обязательном порядке везут в детские больницы любого профиля, - просто потому, что в приютах всем мест не хватает. Такое пребывание в больнице ничего не решает. Многие уже наутро сбегают. Опять на вокзалы. Это трудно понять человеку, привыкшему спать в постели, купаться в ванной. Для бродячего ребенка бытовые удобства не имеют никакой ценности. В отличие от "комфортного" бесконтрольного существования на улице.
Вернуть их к нормальной жизни - задача не из легких. По-моему, сейчас она по силам разве что спецшколам для детей с девиантным (отклоняющимся) поведением, которые существуют в системе Министерства образования. Эти спецшколы выполняют реабилитационную роль. Тут в течение 2 - 3 лет и лечат, и учат, и дают навыки профессии. И не убежишь из-под охраны. Но даже здесь рецидив составляет 30 - 35 процентов. Если механически, без комплексной реабилитации, возвращать детей в семьи или детдома, мы постоянно будем иметь откат волны беспризорников назад - на вокзалы, в подвалы, люки. Да еще новичков с собой прихватят. Маршруты-то разведаны.
- Почему же сразу не направлять их в спецшколы?
- У нас 410 тысяч несовершеннолетних преступников. 87 тысяч из них - правонарушители до 14 лет. А все спецшколы страны рассчитаны на 8 тысяч мест, то есть на каждого десятого ребенка. А что делать с остальными?
Выход один - открывать именно такие социально-реабилитационные учреждения.Только комплексный подход поможет удержать ребенка, и то только одного из четырех. Остальные так и будут дрейфовать в сторону улицы. Так что, если дромомания - и диагноз, то скорее обществу, а не детям.
НЕОПОЗНАННЫЕ БРОДЯЖКИ
В январе на Курском вокзале нашли задушенного мальчика лет двенадцати. Кто он - не известно до сих пор. Сначала местные беспризорники опознали в нем Женьку из Дзержинска Нижегородской области. Оказалось - нет. По версии малолетних бродяг, покойный "не поделился деньгами со старшими товарищами". Попрошайничал себе в карман. Под следствием сейчас находятся трое: два великовозрастных бомжа из Узбекистана и девочка из города Ливны Орловской области. Если транспортная прокуратура и докажет их вину, то жертва может так и остаться безымянной. У детей паспортов нет.
Только на Курском вокзале с начала года убиты три беспризорника от 12 до 15 лет. Никто их не разыскивает.