В преддверии 80-летия Победы многие музеи России открыли выставки, посвященные «великим тем годам». Третьяковка, Музей Востока, Музей архитектуры, как и десятки других по всей стране, повествуют о войне по-своему и по-разному. Тут все как у людей: свои печали, утраты и подвиги, не схожие с другими судьбы и адреса. А общее на всех едино: война. Это слово вместило в себя и тяжкий, на грани человеческих возможностей и за их пределами, труд на фронте и в тылу. И горе неизбывное от потерь. И великую радость от того, что все преодолели и победили.
Необычную тему выбрал столичный Центр «Зотов», расположенный в здании бывшего Хлебозавода № 5. Выставка-воспоминание «Вокруг хлеба» — дань нашей общей памяти и напоминание тем, кто не знает, что такое хлебная карточка. В экспозицию вошли истории людей, чьи судьбы затронула война, предметы быта, фотографии, рисунки и даже те пищевые ингредиенты, что в военное время добавляли в хлеб.
О хитроумном его составе создатели выставки поведали в разделе «Опытная лаборатория», где героями стали хлебопеки и ученые-химики, разработавшие особую рецептуру в условиях дефицита муки. Добавками к тесту тогда служили картофель, семена трав, древесная кора и целлюлоза. Очень важны в этом рассказе и свидетельства взаимовыручки, человеческого участия, без чего в ту пору трудно было выжить. Удивительно, как много участников у этой выставки, вобравшей полсотни экспонатов: 14 музеев и архивов. Конечно, веское слово сказал санкт-петербургский Музей хлеба — в этом городе, никогда не забывающем блокаду, способны поведать о войне с особой интонацией.
До слез пробирает выставка «Подвиг музея» в ГМИИ имени Пушкина. А точкой отсчета в рассказе о жизни музея в военном лихолетье стала воссозданная атмосфера, помогающая представить, что пришлось пережить людям и экспонатам. Прежде чем войти в Белый зал, приостановимся у порога. Оглядимся: вход наполовину загорожен конструкцией с баннером, из которой проступают грубо сколоченные доски. Такие же служили ограждениями и подпорками для крупногабаритных экспонатов, всю войну так и проживших на Волхонке. В створе этого «забора» видишь вдали две скульптуры Микеланджело, двух восстающих «рабов» в центральной точке Белого зала, близ его «апсиды». Над ней проплывают, как на экране, имена сотрудников, служивших в музее тех лет, ушедших на фронт и в ополчение, погибших и выживших. Такая вахта памяти поверх барьеров, сквозь эпохи.
Вывезти все, что хранилось, в эвакуацию не смог бы ни один музей. Начинать заранее открыто готовиться к войне в те годы действия договора о ненападении СССР с Германией, известного как пакт Молотова — Риббентропа, было немыслимо: обвинили бы как минимум в паникерских настроениях. Поэтому на упаковку хрупких, нередко весьма объемных экспонатов, на их перевозку в глубокий тыл музейщикам оставались считаные недели, пока не замкнулось кольцо блокады на Неве, а к Москве не подошли вплотную войска вермахта.
В самом начале войны, с июля по август 1941-го и в сентябре 1942-го музей эвакуировал в Новосибирск и Соликамск более 108 тысяч экспонатов. Но в здании осталось еще 267 тысяч единиц хранения, среди них гипсовые слепки с античной и европейской скульптуры, заказанные еще до 1917 года Иваном Цветаевым. Меж тем музей сильно пострадал от вражеских авианалетов: была разрушена стеклянная крыша, разбиты окна, повреждены системы отопления и электрики. Сохранить коллекцию — это стало главной задачей сотрудников, которых оставалось очень мало, почти одни женщины. Научную работу приходилось менять на труд истопника, грузчика, поварихи.
Все, что можно было передвинуть, размещали в подвалах, отодвигали подальше от окон и из-под стеклянных перекрытий, поближе к стенам. Для каждого экспоната, который не смогли вынести из своего зала, сотрудники придумали систему защиты. К этому эпизоду в жизни музея и отсылает инсталляция из слепков — одно из самых мощных по силе воздействия зрелищ, которые доводилось мне видеть в музеях.
Укрывая копии скульптур от возможных повреждений, многие перенесли в тот самый Белый зал, куда теперь они вернулись ненадолго. И стоят тесной толпой в искусном освещении, которое выхватывает отдельные фигуры и лица, превращая это совместное пребывание в тихий диалог. Скульптурные шедевры отбрасывают тени, вздымают руки, словно взывая к разуму и милосердию. Поневоле подумаешь, что и у неживых предметов есть душа:
Несомненно, кураторы стремились воспроизвести — чтобы помнили! — расстановку с фотографии Николая Свищова-Паолы: эти же слепки во время войны в Белом зале под колоннадой. С той лишь разницей, что на старом снимке фигуры стоят без подиума, словно босиком на голом полу. Конечно, теперь соблюдаются все правила хранения, и античные боги и герои словно собрались на тайный обряд.
Дальше 55 уникальных, впервые демонстрируемых снимков этого же автора мы увидим в финале выставки. В 1944 году по заданию директора ГМИИ Сергея Меркурова известный мастер Свищов-Паола выполнил серию снимков, стремясь не только зафиксировать разрушения, но и показать процесс восстановления и реставрации. Сохранилось свыше 200 сюжетов — виды помещений, импровизированные хранилища, реэвакуация коллекций.
Само здание музея, возведенное в начале ХХ века, казалось надежным, но было бессильно против бомбежек: вечером 22 июля 1941 года в здание ГМИИ попало восемь «зажигалок», следующей ночью бомбежки повторились. В ночь с 6 на 7 августа на территории музея было потушено 150 зажигательных бомб, тогда сгорело полотно Александра Головина, написанное специально для музея еще в 1912 году.
Однако и в таких тяжелейших условиях в Пушкинском не только сохраняли сокровища, но и делали выставки! Уже в конце лета 1941 года сотрудники ГМИИ подготовили выставку графики «Героическое прошлое русского народа». Нынешний проект «Подвиг музея» частично воссоздал ту военную экспозицию — два раздела, посвященные походам Петровской эпохи и Отечественной войне 1812 года.
В Белом зале попала в фокус также часть совместной истории самого ГМИИ и его собрата в Петербурге, тогда Ленинграде — Русского музея. Оттуда привезли ряд картин ленинградцев Вячеслава Пакулина, Георгия Траугота и их коллег, чья живопись отражает будни города в кольце блокады. Эти же картины осенью 1942-го прибыли в Москву для показа на выставке «Работы ленинградских художников в дни Великой О-течественной войны», открытой на Волхонке 4 октября 1942-го. Пригласительный билет и каталог сохранились. На них невозможно смотреть без волнения на фоне рассказа из громкоговорителя о том, как в Пушкинском стоически бились за выживание музея...
Спасибо за память!
