Спасти камер-юнкера Пушкина взялись в петербургском театре «Суббота». Премьера спектакля с таким названием по одноименной пьесе Михаила Хейфеца прошла здесь в новогодние праздники. Став хорошим подарком театралам. Особенно на фоне затянувшегося дефицита талантливых постановок в городе на Неве.
Не считать же таковой «Игрока» в некогда любимом зрителями БДТ, заявленной как «вольная интерпретация на темы романа Достоевского». Настолько вольная, что имя Федора Михайловича смело можно вычеркивать из программки. На самом деле это обычное шоу, с нагромождением света, цвета, криков и т.п. Не спасает и Светлана Крючкова, не без азарта исполняющая главную роль.
Или вот ещё представление «с претензией», тоже премьера сезона - «Белый. Петербург» в Театре музыкальной комедии. Крика тут поменьше. Есть и некая драматургия, заложенная символистом «серебряного века» Андреем Белым, по прозаическому произведению которого как бы и поставлена данная мистерия. Но уж очень все перегружено даже с учетом требований жанра – действующими лицами и разборками между ними; громоздкими декорациями; танцами с песнями, переходящими в нескончаемые марши. И всё это только для того, чтобы до зрителя дошло, какое зло «все эти революции»?..
В истории с камер-юнкером Пушкиным маленькому театру из полуподвала на Звенигородской улице каким-то чудесным образом удалось всего этого избежать. Причиной ли тому ограниченность в средствах, привычка ли к постановочному аскетизму (и сцена, и зрительный зал – на 100 мест - у «Субботы» очень маленькие, в «шаговой доступности» друг от друга), но получилось единственное, что и должно было получиться из пьесы о нашем инфантильном современнике. А именно - философская притча.
Мальчишка со смешной фамилией Питунин, с раннего детства попадающий в разные обидные для него ситуации, винит во всех своих бедах «наше всё» - поэта Пушкина. Потому, что и в детсаду, и в школе, потом в техникуме, затем в армии ему постоянно пеняют незнанием стихов «солнца русской поэзии». Из-за этого ему ставят двойки в дневнике, любимая девушка отказывает в любви, командир части отправляет на гауптвахту.
И Питунин начинает Пушкина ненавидеть. Чтобы к возрасту зрелости, к своим 37-ми годам, не иметь другой цели, как только попытаться спасти Александра Сергеевича от рокового выстрела Дантеса на Чёрной речке Санкт-Петербурга. Он одержим этой фикс-идеей. Носится с ней, попутно открывая для себя Поэта, его трагическую судьбу. Наконец, придумывает, как спасти камер-юнкера: да просто встав между ним и заезжим французским щеголем там, на Черной речке в январе 1837-го…
И – становится. Вот только пуля, попавшая в него, вчерашнего неуча и пофигиста, не та, дантесовская, а из нашего времени, от бывших школьных друзей, положивших глаз на его большую квартиру в Петроградском районе близ Черной речки…
О последнем, впрочем, зрители могут только догадываться. Каждый – сам, в силу собственного воображения и понимания. В «Субботе» это, можно сказать, фирменный прием. Не разжевывать, не навязывать, не зомбировать спецэффектами. А просто помочь задуматься. Например, о том, что никому ещё не удавалось «переиграть» свою жизнь заново, исправив ошибки. Даже гению.
