21 марта, в канун дня рождения Сергея Васильевича Рахманинова, Государственный симфонический оркестр Республики Татарстан и его лидер, художественный руководитель и главный дирижер Александр Сладковский, представили в Москве впервые издаваемый полный комплект записей симфонического творчества великого композитора. Бокс-сет из четырех компакт-дисков выпустила одна из авторитетнейших фирм мира – Sony Classical.
ГСО РТ – один из наиболее динамично развивающихся симфонических коллективов России. Опираясь на традиции своих первых руководителей, в первую очередь дирижера-основателя – прославленного Натана Рахлина, оркестр за последнее десятилетие, с приглашением на лидерский пост Александра Сладковского, совершил рывок и вошел в элиту не только российских, но и мировых симфонических ансамблей. Доказательства тому – не только планетарные гастрольные маршруты, не только постоянный абонемент в Московской филармонии (пока никакой другой региональный коллектив не имеет в столице страны подобного), но и поистине звездная дискография, включающая полные собрания симфоний и инструментальных концертов Шостаковича (2016 год, фирма «Мелодия»), Чайковского (2020, Sony Classical), цикл симфоний Малера (2016, «Мелодия»).
Рахманинов в этом ряду закономерен – не только как один из великих русских композиторов, но и как автор, чья музыка во многом сформировала сегодняшнее лицо оркестра. Сергей Васильевич любил Казань, охотно в ней выступал. И первым из большого блока фестивалей, которыми сегодня известен ГСО (дирижерский смотр «Рахлинские сезоны», праздник современной музыки Concordia и др.), стал ежегодный весенний фестиваль «Белая сирень», посвященный Рахманинову и его эпохе. Конечно, в этих программах звучат не только чисто симфонические произведения, но и вокально-оркестровые партитуры, и фортепианные концерты, исполнять которые приезжают именитейшие солисты – Михаил Плетнев, Денис Мацуев, Борис Березовский…
Однако комплект записей Александр Сладковский решил выстроить по-другому. Его привлекла идея — показать эволюцию оркестрового стиля Рахманинова от ранних партитур до произведений, подытоживших творческий путь. «Рахманинова играют все, записей его фортепианных концертов — множество. Мне же было интереснее погрузиться в чистый симфонизм, потому что мало кто записывал целиком все симфонические произведения Рахманинова. Не припомню, кто издавал это в одной коробке», — объясняет свое решение дирижер.
Таким образом в бокс-сет из четырех CD вошли три симфонии, сюита (только скромность Рахманинова не позволила ему назвать это грандиозное сочинение Четвертой симфонией) «Симфонические танцы», фантазия «Утес», симфоническая поэма «Остров мёртвых» и «Вокализ» в авторской оркестровой редакции. Поразительно, что этот громадный объем чрезвычайно сложной, полифонически и темброво детализированной музыки оркестр записал в своем родном Большом концертном зале имени Сайдашева всего за шесть дней августа 2020 года. Так проявились мастерство коллектива, степень его сродненности с этими партитурами. Отметим и работу прославленного московского звукорежиссера Павла Лаврененкова. Дважды лауреат премии «Грэмми», заслуженный артист России – давний партнер ГСО, охотно откликнулся он и на нынешнее приглашение своих казанских друзей. Ну и нельзя не напомнить, что этот и другие проекты Госоркестра Татарстана неизменно поддерживаются президентом республики Рустамом Миннихановым: хороший пример для других регионов России.
21 марта в московском зале «Зарядье» состоялась концертная презентация релиза. Конечно, в одной программе, пусть и протяженной, длившейся до позднего вечера, трудно даже конспективно охватить все периоды полувекового симфонического творчества Рахманинова. Сладковский показал первую его половину, от юношеских романтических опытов до главной радостной кульминации всей композиторской биографии Сергея Васильевича – Второй симфонии, оставив слушателю домысливать последующие драматические и трагические ее страницы. Впрочем, у настоящего большого художника все творчество, при громадном внутреннем разнообразии, едино, и порой даже в молодой по духу симфонии слышались предвестья скорбных раздумий «Симфонических танцев»: например, в многочисленных кларнетовых соло, словно подернутых вуалью ностальгии (не зря первым из солистов, кого Александр Витальевич «поднял» для поклона публике после исполнения симфонии, был именно кларнетист).
Более того, драма зрелого Рахманинова вполне прослушивалась уже в первом сочинении программы – фантазии «Утес», хотя она и написана на заре творческого пути, в 20-летнем возрасте. Здесь, как напомнил нам ведущий вечера Юлиан Макаров, отразились чувства юного Сергея, понявшего невозможность соединения с любимой, но недоступной ему из-за сословных преград генеральской дочерью Верой Скалон. И воображение композитора, нашедшее опору в знаменитом стихотворении Лермонтова «Утес» («Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана»), создало симфоническое полотно совсем не ученического размаха. Казанцы с великолепной драматургической хваткой передали эту непростую по форме музыкальную новеллу, объединившую и порхание ветерков, птичек, тучек (фиоритуры флейт и кларнетов), и тяжесть темных дум (низкие струнные), и сумрачную страсть трубных, валторновых, тромбоновых кличей.
Дальше дирижер позволил себе «шаг в сторону», но не «побег», конечно, из темы, а просто взгляд слегка со стороны – именно со стороны фортепианно-оркестрового творчества, которого в бокс-сете нет, но в жизни-то большинство из нас получает первое представление о Рахманинове как раз через эти музыкальные страницы. Оценим шаг Сладковского: он, сотрудничающий едва ли не со всеми ведущими пианистами страны, пригласил сыграть Первый концерт юную Еву Геворгян, которая еще даже не перешагнула рубеж 17-летия – возраста, когда Сережа Рахманинов написал первую редакцию этого произведения. С Евой Александр Витальевич познакомился три года назад, аккомпанируя ей на конкурсе Grand Piano Competition. И теперь не только подтвердил свой класс великолепного оркестрового аккомпаниатора, но и дал возможность молодой коллеге показать, как развивается ее творческая индивидуальность. Ева, ученица знаменитой Наталии Трулль в ЦМШ, к сегодняшнему дню успела пройти горнило (крепко держитесь за стул) 40 конкурсов. Девушке не занимать уверенности в себе, которая подчас поднимала ее до уровня настоящего исполнительского куража. И все же – хотел бы ошибиться, но показалось, что в какой-то степени «индустриальный» масштаб ее конкурсной деятельности наложил отпечаток на исполнительскую манеру – та стала более «вернячной», утеряв толику яркости, непосредственности, дерзости, какой Ева некогда поразила, скажем, в «Пляске смерти» Листа.
Не исключаю, впрочем, что отчасти виновата и специфическая акустика «Зарядья», к рояльному звуку, особенно форсированному, не очень благосклонная. А вот когда в бисе – «тихой» прелюдии соль минор Ева максимально прояснила палитру, это произвело эффект расчистившегося после бури неба и ясно вырисовавшегося под светом луны пейзажа.
.jpg)
Первый концерт, исполненный с участием юной солистки Евы Геворгян, представил фортепианное «ответвление» симфонической программы. Фото автора
Ну и та самая кульминация – Вторая симфония. В которой – после Светланова, Ашкенази, Гергиева, того же Сладковского прошлых лет – трудно поразить интерпретаторскими открытиями, а опасностей это почти часовое, драматургически сверхнасыщенное музыкальное повествование таит множество. И главная опасность: за обилием деталей, которых в этой естественно и привольно разворачивающейся музыке не меньше, чем брызг в морской волне, чем листьев в лесу, чем извивов в реке, – так легко утерять стержень и смысл целого. Иные дирижеры, боясь этого, торопят темп – и теряют в значительности интонации. Другие хотят расслышать все мельчайшие «ростки» партитуры, все нахлестывающие, как волны ветра, струнные мотивы, все подробности бурлящих подкатов к кульминациям – и лишают их живого дыхания: музыка умирает, как злосчастный гость педанта-Прокруста, не подошедший к стандартам его ложа. Доводилось слышать такое даже у суперталантливых исполнителей, которым великолепно даются сложнейшие партитуры Малера, Шнитке, сегодняшних авангардистов…
Сладковскому удалось пройти между Сциллой и Харибдой. Хотя уже во вступлении вольный, замедленный порой почти до полной остановки темп заставлял екать сердце – да как же из такой разреженно-скупой интонационной материи музыканты выстроят гигантское, только начавшее расти здание? Выстроили. Не гнали события, но и не мельчили суетливостью. Любовно подали, как жемчужину среди бурных волн, как белый храм на холме, незыблемо светящий сквозь ветра – прекрасную «хоровую» тему духовых. Достигли почти брамсовской резкости струнного штриха в скерцо. Изумительно точно попали в солнечно-луговое, полуденное настроение третьей части. И в финале не перетяжелили знаменитый лирический апофеоз, а сыграли его с мягкостью и даже нежностью истинной любви.
Ну а кому все же не хватило здесь привычного пафоса, казанцы выдали его сполна в бисе – оркестровом переложении хрестоматийных «Весенних вод», этой, может быть, самой рахманиновской из рахманиновских мелодий, так подошедшей к духу и нынешней, задержавшейся и оттого еще более желанной весны.
