В городе на Волге с 1 по 9 мая проходит XI Международный музыкальный фестиваль Юрия Башмета. Это один из крупнейших артистических смотров России, привлекающий лучших музыкантов планеты. Корреспонденту «Труда» удалось посетить лишь два дня праздника, но и они вместили достаточно, от экзотических трактовок классических шедевров до мировой премьеры крупного сочинения, специально написанного к фестивалю.
Ярославский фестиваль – это десятки концертов в самом областном центре и еще семи городах – Рыбинске, Гавриловом Яме, Тутаеве, Мышкине, Данилове… Среди площадок – и такая знаменитая, как Театр имени Волкова («Евгений Онегин» Пушкина и Чайковского в исполнении Константина Хабенского, Ольги Литвиновой и других артистов). Но все же основная масса событий традиционно проходит в зале филармонии имени Собинова. Не стали исключением и те два концертных вечера, о которых хочу рассказать.
Один из них можно отнести к той самой музыкальной экзотике. Имею в виду программу квинтета из испанского города Памплоны Spanish Brass, который со своими медными духовыми инструментами отважился на исполнение самых серьезных партитур. Например – такой пьесы нешуточной сложности, как увертюра к опере «Сила судьбы» Верди. Да, начинается она и в оригинальной версии с унисона оркестровой меди. Но дальше – проникновеннейшая мелодия флейт, гобоев и кларнетов. Которую, оказывается, прекрасно может сыграть труба. Или струнные «вихри», с которыми не менее успешно справляются валторна и тромбон.
Пятеро участников ансамбля Spanish Brass способны сыграть симфоническую партитуру любой сложности
А какую резвость демонстрирует самый, казалось, неповоротливый инструмент в мире – туба, например, в следующем номере программы – переложении фортепианной пьесы Исаака Альбениса «Астурия», дважды принимая на себя стремительную главную тему!
Особенно подкупило, что испанцы отыскали в море духовой музыки ПЕРВЫЙ в мире опус для брасс-квинтета, и им оказалось сочинение русского композитора Виктора Эвальда – участника так называемого Беляевского кружка, творчески-дружеского объединения вокруг мецената и издателя Митрофана Беляева, куда входили Римский-Корсаков, Глазунов, Черепнин и другие известные музыканты начала ХХ века. А еще Виктор Владимирович был видным ученым-инженером, основателем науки о строительном материаловедении. Каково? Уже за одно это напоминание о достойнейшем соотечественнике можно простить гостям небольшой процент смазанных нот – зато как зажигательно было второе отделение, в том числе эксцентричный «Королевский марш» из «Истории солдата» Стравинского и обработки популярных джазовых тем!
Но все же главные впечатления доставил самый первый вечер фестиваля. В нем и экзотики хватило, и изумительных образцов виртуозности, и «безумства храбрых» авторов, которому, правда, не всегда хотелось «петь песню».
К области экзотики, она же феноменальная виртуозность, я бы отнес исполнение одним из лучших трубачей мира Сергеем Накаряковым и оркестром Башмета «Новая Россия» Вариаций на тему рококо Чайковского. Произведение это, как известно, написано для виолончели и, сочетая высшую сложность с изяществом и красотой, входит в обязательную программу большинства виолончельных конкурсов мира. Но духовику в нем приходится преодолевать неизмеримо больше трудностей, чем струннику, ведь духовую технику Петр Ильич, понятно, никак не учитывал. Сумасшедшие скачкИ, лихие арпеджио – как их сыграть, допустим, на флюгельгорне (родственнике трубы), где все главное дается не столько беглостью пальцев, сколько нано-чуткостью губ? Оказывается – можно, если ты – Накаряков. А каким прекрасным, матовым, ласкающим слух звуком пел его инструмент в лирических третьей и седьмой вариациях! Ну а такой легкости полета пассажей, как в последней, восьмой вариации, и не всякий виолончелист достигнет. Я даже не успевал заметить, где Сергей берет дыхание – словно оно у него бесконечное.
Впрочем, и любителям прекрасного виолончельного звука нашлось чем порадовать слух. Говорю о знакомстве с молодой, притом уже востребованной на главных концертных площадках планеты исполнительницей Надеж Роша из Швейцарии, сыгравшей чудесный, романтически-проникновенный Первый концерт Сен-Санса . Секрет успеха гостьи – еще и в особом, если можно так сказать, взаимопонимании с инструментом. А инструмент у нее поистине удивительный: это виолончель «Экс-Ватикан Страдивари», как следует из имени, некогда бывшая в папской коллекции и прошедшая через руки Антонио Страдивари, но не он ее единственный изготовитель. Сперва это была виола да гамба, и сделал ее около 1630 году учитель Страдивари Никколо Амати, лишь потом, в 1703 году его великий ученик переделал старый инструмент с нежным голосом в гораздо более звучный, соответствующий требованиям новой музыкальной эпохи. И совсем уж редкая особенность – в XIX веке французский мастер Жорж Шано украсил эту виолончель росписью, изображающей ангелочков, музицирующих на арфе и бубне.
Было в концерте и еще одно классическое произведение, но до того расскажу о блоке современных сочинений, которые в стартовой программе фестиваля заняли едва ли не час времени. Оба, кстати, написаны по заказу фестивалей Башмета, только первое из них, «Слово о полку Игореве» Александра Чайковского, предназначалось не для ярославского, а для сочинского смотра, где в 2018 году прошла его премьера. Александр Владимирович мудро избежал конкуренции с великим предшественником Александром Бородиным, создавшим на тот же сюжет оперу «Князь Игорь» – у него получилось нечто вроде мелодекламации с музыкальными картинами, где наряду с симфоническим оркестром задействованы инструменты народного коллектива (оркестра «Россия» имени Людмилы Зыкиной), а словесному тексту (актер Михаил Ефремов) придан контрапункт в виде солирующего альта Юрия Башмета. Решение естественное, хотя, показалось, не свободное от внешней иллюстративности.
По совсем рискованному пути пошел ученик Александра Чайковского Алексей Сюмак – он представил кантату «Двенадцать» на стихи Блока, мировая премьера которой и состоялась сейчас в Ярославле. Конечно, история музыки знает и другие примеры рискованных замыслов – тот же «Евгений Онегин» Чайковского, но даже величайший русский музыкальный гений отважился взять только одну, лирическую линию пушкинского романа. Сюмак взял поэму Блока, как она есть. Однако риск не только в этом. Шесть десятилетии назад к «Двенадцати» уже обращался достаточно авторитетный композитор, ленинградец Вадим Салманов, но его оратория, будучи серьезной академической работой, все же не закрепилась в репертуаре. У блоковских стихов есть одно прекрасное, но крайне опасное для композитора свойство: они богаты своей внутренней музыкальной полифонией – тут и отголоски частушек, и разбойничья протяжная, и жестокий романс, а главное – марш в огромном спектре разновидностей. Пойти за этими жанровыми «подсказками» – почти наверняка скатиться в иллюстративность, а противопоставить им свою интонацию – значит с той же вероятностью разрушить поэтическое здание…
Сюмак избирает второй путь. И вот уже чеканное начало «Черный вечер./ Белый снег./ Ветер, ветер!» оборачивается суматошным метанием коротких мотивов. Рубленый текст «Гуляет ветер, порхает снег./ Идут двенадцать человек» тонет в аморфной сонористике. Железный приговор «Мертва, мертва»! превращается чуть ли не в стенания Германа над трупом Графини... Впрочем, часто композитор и не скрывает того, что лучше Блока музыки не придумаешь, и тогда его оркестр просто застывает на одной ноте, а певцы (Екатерина Щербаченко и Ярослав Абаимов) переходят на обыкновенную декламацию. И ты по крайней мере не испытываешь шока от ритмической ломки блоковского текста.
Но все же достойное музыкальное решение задачи возможно. В самом последнем разделе композитор нащупывает способы и распеть стихотворные строки, и сохранить нерв шага, и погрузить его в звуковую атмосферу вьюги. Если б все сочинение удалось выдержать на таком уровне…
Закончили же программу, на первый взгляд, неожиданно – Фортепианным концертом Грига, с другой стороны – для публики это был желанный отдых ушам, вроде десерта после тяжелого основного блюда, ну и корейский пианист Ким Сун Вук не подкачал. Энергичная овация в двенадцатом часу ночи стала тому убедительным подтверждением.
