В Москве сегодня и завтра работает выставка произведений отечественного искусства, в том числе впервые организуемого отдельного аукциона советского искусства, которые будут выставлены на торги Сотбис в конце ноября. Корреспондент «Труда» узнал у сотрудников известного аукционного дома, какие художественные работы стали открытием для них самих и насколько велика вероятность того, что эти вещи после продажи будут доступны публике.
В нынешнем году отмечается 10-летие деятельности офиса Сотбиса в России, и нынешняя выставка – уже вторая в 2017-м, демонстрирующая московским зрителям произведения, с которыми работает аукционный дом. Всего, как нам рассказала глава этого офиса Ирина Степанова, коллекционеры русского искусства приобрели его за эти 10 лет на 880 млн долларов. Если в 2010-м, а также в 2013-2014 годах наблюдался спад продаж, то в последние годы суммарная оценка торгов растет, а доля проданных лотов достигает 80 процентов. Общий объем мировых торгов Сотбиса за последний год возрос на 8 процентов – это уже информация председателя совета директоров Сотбис Европа лорда Марка Полтимора, причем 26 процентов покупателей совершают свой выбор по интернету, освобождая себя от необходимости лететь в Лондон, Нью-Йорк или еще какой-нибудь город, где проводятся торговые сессии. 45 процентов новых покупателей пришли на торги именно через Сеть: это самый быстрорастущий сегмент рынка.
Организаторы нынешней выставки во флигеле «Руина» Музея архитектуры имени Алексея Щусева представили на ней два грядущих вскоре аукциона. Один – традиционные торги русским искусством в Лондоне 28 ноября. Особая их гордость, как сказал представитель русского отдела Сотбиса Рето Барметтлер – «Портрет Надежды Сапожниковой» кисти Николая Фешина, где изображена ученица и возлюбленная художника, с которой он сблизился во время своей работы в Казани после окончания петербургской Академии художеств. Самим автором она была послана в Америку на всемирную выставку в Питтсбурге, в этой же стране в 1924 году оказался и сам живописец, а картина многие годы хранилась в Художественном музее Сан-Диего, но теперь продается, т.к.музей нуждается в средствах для новых приобретений, более, как там считают, для него профильных. Редкий шедевр русского периода (в основном в мире известны уже эмигрантские работы Фешина) оценен в 1,2 – 1,8 млн фунтов стерлингов.
Другая примечательная группа работ – 14 произведений Александры Экстер.
.jpg)
Александра Экстер «Обнаженные с виолончелью в изумрудном лесу». 60-80 тыс. ф. ст.
Среди прочего их выделяет досконально ясный провенанс, что для русского авангарда крайне важно, т. к. в этой сфере особенно много сомнительных вещей. Коллекция идет от наследников Инно Эзрати – парижского ученика и друга художницы, которого она прятала от нацистов, охотившихся за евреями, и который после Второй мировой войны стал ее душеприказчиком. Привезти в Москву удалось 13 работ, представляющих и графику (театральную, книжную), и масляную живопись. Цены на эти захватывающие экспрессией и одно временно женственным изяществом вещи – от «демократичных» по представлениям коллекционеров 8 тысяч фунтов до 180 тысяч.
.jpg)
Александра Экстер «Натюрморт с канделябром» 80-120 тыс. ф. ст.
Представлены 5 книжных и театральных работ Льва Бакста, уже бывших на Сотбисе в 1970-е – 1980-е годы. А вот отсутствующая на выставке сюрреалистическая вещь Павла Челищева 1933 года из коллекции английского поклонника сюрреализма Эдварда Джеймса (Челищев, заметим, начал сюрреалистические опыты заметно раньше Сальвадора Дали) выставляется на аукционе впервые и оценивается в 150-200 тысяч.
Некоторые работы попали в «смежные» тематические торги – например, «Лунный свет» Григория Брускина (Современное искусство), «Маленькие продавщицы яблок» Алексея Харламова (Европейское искусство XIX века).
.jpg)
Семен Файбисович «Портрет Горбачева» 40-60 тыс. ф. ст.
Впервые в истории Сотбиса организуется отдельный аукцион советского искусства. Это отклик на 100-летие Октябрьской революции – дату, отмечаемую, по словам Рето Барметтлера, всеми крупнейшими художественными институциями, от Королевской академии до аукционных домов. Представлены вещи от начала1920-х годов до 1991 года – картины Эрика Булатова «Прощай, Ленин», попавшей на обложку каталога (который, правда, еще не вышел на бумаге, но, обещают, вот-вот выйдет).
Среди ранних топовых картин – «Партийное собрание на фабрике» Серафимы Рянгиной (1930, была в 1932-мна Венецианской биеннале). Вещь интересна своей переходностью: по выразительным средствам это во многом образец авангарда, родственный в частности фотографиям Александра Родченко, а по тематике уже тяготеет к классическому соцреализму. Ее ожидаемая цена – 150-200 тысяч фунтов. Самый дорогой лот – ранняя работа Александра Дейнеки «Шахтер», которую, к сожалению, не смогли привезти, как было сказано, из соображений логистики: по-видимому, доставлять полотно, предварительно оцененное в 3,5 – 4,5 млн фунтов стерлингов, оказалось слишком накладно. Его редкость уже в том, что из ранних произведений выдающегося советского мастера только эта и еще одна картина до сих пор находились в частных руках, остальные, в том числе знаменитый шахтерский цикл, разошлись по музеям. К тому же «Шахтер»– часть более крупной работы «В штреке», которая показывалась в Москве на выставке ОСТ (Объединения станковистов) в 1925 году, но после того была, по выражению Барметтлера, порезана художником, оставившим себе только этот фрагмент, после смерти Дейнеки купленный частным коллекционером, а последние полтора десятка лет находившийся в Америке.
В ответ на вопрос журналиста «Труда», какие еще работы произвели впечатление открытия, Рето Барметтлер указал картину Давида Штеренберга – портрет отца и сестры, сделанный во время приезда художника из Парижа к своим родственникам в Житомир. До сих пор гораздо более известны позднейшие произведения Штеренберга, созданные после возвращения в уже революционную Россию.
Очень редкий на аукционах художник – Георгий Рублев, фигурирующий на торгах всего второй раз. Эта работа из крупнейшей американской коллекции советской живописи, собранной Рэем Джонсоном в Миннеаполисе, тоже возникла на переходе от неопримитива 1920-х к соцреализму (правда, этого полотна на нынешней московской выставке я не нашел). Ее оценка – от 400 до 600 тысяч фунтов.
Целый сюжет был рассказан в связи с небольшой картиной Ивана Айвазовского «Отплытие корабля» (1874). Работу, по словам Барметтлера, нашли в неожиданном месте, у русской немки, перебравшейся в Германию.
.jpg)
Иван Айвазовский «Отплытие корабля». 80-120 тысяч фунтов стерлингов
Но она не привезла картину с собой из России, как сперва подумал Рето, а получила ее в подарок от другой пожилой женщины в благодарность за то, что та за ней ухаживала во время болезни. Когда Рето получил приглашение посмотреть вещь, поразился, насколько она загрязнена и в какую плохую раму помещена. Было известно, что это Айвазовский, но истинной ценности полотна его хозяйка не представляла. Когда он заключил, что по самым «консервативным» оценкам это 80 тысяч фунтов, а может быть и существенно больше, та заволновалась: забирайте ее скорее, а то как бы чего не вышло…
На самом деле состояние изображения оказалось очень хорошим, его надо было просто очистить от грязи, что сделали реставраторы одной из фирм, с которыми сотрудничает Сотбис.
Но естественно возник вопрос провенанса: как попала вещь к той больной и впоследствии скончавшейся старушке? Что было до того? Рето Барметтлер честно признается: тут пробел. Но так с русской живописью происходит очень часто. И если для авангарда, как мы уже говорили, вопрос происхождения критичен из-за обилия сомнительных вещей, то по отношению к такому классику, как Айвазовский, существуют надежные методы экспертизы. Каждую такую картину просвечивают инфракрасными лучами на предмет – есть ли под красочным слоем рисунок. Иван Константинович все важные элементы обязательно прорисовывал карандашом, даже простую линию горизонта. Просвечивание подтвердило эту и много других особенностей письма мастера, откуда высокий эстимейт вещи – до120 тысяч фунтов.
Как особо важную задачу Рето Барметтлер выделил представление отечественного искусства ХХ века во всей его многосторонности. До сих пор на Западе бытует расхожее мнение, будто подлинное творчество в нашей стране существовало только до наступления эры соцреализма. Сотбис доказывает, что это не так, обнародуя, например, мастерский и настроенческий «Натюрморт с цветами» Александра Герасимова – первого народного художника СССР, первого президента Академии художеств СССР, зарекомендовавшего себя придворным сталинским портретистом. Есть в каталоге и «неожиданные» работы других советских мастеров – Налбандяна, Ткачева, Пименова…
.jpg)
Андрей Мыльников «На веранде в Мартышкино». 30-50 тыс. ф. ст.
Еще одна проблема, встающая в связи с частным приобретением искусства – насколько публичными остаются произведения, проданные на торгах? За последние 10 лет, считает Рето Барметтлер, ситуация заметно улучшилась. Многие прежде малодоступные широкому зрителю произведения попали (в том числе через аукционный дом) в новые частные музеи – Институт русского реалистического искусства, Музей русского импрессионизма… Да и сам аукцион, дающий шанс сделать качественные репродукции недостаточно известного шедевра и произвести его исследования, можно считать одной из важных форм публичности.
И все равно, признаюсь, что-то защемило, когда увидел работы наших хрестоматийных авторов с сотнетысячными фунтовыми и долларовыми ценниками. Хотя бы потому, что ни упомянутому Дейнеке, ни тем более его герою-шахтеру в голову не могли прийти те суммы, в которые их горение – у мольберта ли, в шахте – будет оцениваться утонченными эстетами на далеком Западе. И уж точно эти эстеты вряд ли разделят порывы, двигавшие советским живописцем и безвестным советским пролетарием. Великая страна потерпела физическую и моральную катастрофу, а искусство осталось ее «реликтовым излучением» наподобие того, что до сих пор бродит по космосу как свидетель страшного взрыва, уничтожившего предыдущую вселенную и создавшего нашу.
