На экранах — фильм «Семейное счастье» по мотивам романа классика. В основу книги 30-летний писатель положил историю взаимоотношений с 20-летней Валерией Арсеньевой, на которой он собирался жениться, но охладел, увидев ее страсть к праздным увеселениям. Поэт Аполлон Григорьев считал этот роман лучшим у Толстого. Сам Лев Николаевич, перечитав книгу, в припадке самоуничижения посчитал ее постыдной гадостью и срамом и даже порывался уйти из литературы. Но Бог от опрометчивого шага уберег.
Роман «Семейное счастие» (так в оригинале) не стал таким же знаменитым, как «Анна Каренина», «Война и мир», «Воскресение», но предвосхитил многие мотивы зрелой прозы классика. Повествование в нем ведется от лица молодой женщины, которая в рукописи первоначально звалась Анной, но это имя Толстой решил приберечь для Карениной, а героиню «Семейного счастия» назвал Машей. Стася Толстая, прочтя роман по совету своего свекра, экс-советника президента Путина Владимира Толстого, сразу почувствовала его «своим»: «В тот момент, когда я закрыла книгу, я не просто прочитала роман — я как будто вспомнила его. Как будто он уже сидел во мне. И я сразу же села и начала писать сценарий».
До «Семейного счастья» Стася снималась как актриса и сама поставила дебютный фильм «Тайное влечение» — во многом ученический, шероховатый, клочковатый, но подкупающе искренний. Она посвятила его своему педагогу во ВГИКе Сергею Соловьеву, который снял не только культовую «Ассу», но и на протяжении всей своей жизни экранизировал русскую классику — Пушкина, Чехова, Горького, того же Льва Толстого («Анна Каренина» с Татьяной Друбич). Стася вспоминает, что у них с мастером был постоянный творческий контакт: Соловьев мог позвонить в четыре утра, чтобы поделиться новой идеей. Влияние его визуально завораживающих картин легко почувствовать в «Семейном счастье», виртуозно снятом Тимофеем Лобовым, который, кстати, работал вместе с Соловьевым над его последним большим фильмом «Кеды».
Другим своим наставником Стася считает Алексея Учителя, который в ранге председателя жюри конкурса «Русские премьеры» на Московском международном кинофестивале разглядел дарование тогда еще Стаси Венковой и отметил «Тайное влечение» дипломом за дебют. А на «Семейном счастье» Алексей Ефимович стал доброжелательным и требовательным продюсером уже Стаси Толстой, которая к тому времени вышла замуж за потомка великого писателя и обрела обязывающую фамилию.
.jpg)
Переехав из имения в город, героиня фильма предалась светским развлечениям в приятной компании. Кадр с сайта kinopoisk.ru
Снятый в имении классика в Ясной Поляне, фильм попал весной этого года в основной конкурс ММКФ, где исполнитель главной мужской роли Евгений Цыганов был удостоен «Серебряного Георгия» за лучшую мужскую роль. Хотя, как по мне, «Семейное счастье» могло претендовать как минимум еще и на приз за лучшее исполнение женской роли: дебютантка в большом кино Евгения Леонова, известная зрителям по сериалу «Опасная близость», ни в чем не уступает звездному коллеге.
В сущности, «Семейное счастье» — это мелодия на два голоса. Нерв картине задают взаимоотношения юной Маши, которая осталась сиротой после смерти родителей, и друга семьи Сергея Михайловича, взявшего опеку над имением и осиротевшими домочадцами. Маша в свои 17 лет только входит в жизнь, опекун же — человек поживший, испытавший в свое время угар страстей и, как ему казалось, давно к ним охладевший. Но частые встречи зрелого мужчины и юной барышни под теплым летним небом приводят к взаимной любви, причем первой в своем чувстве признается Маша, что было смелым вызовом в жизни и литературе той поры.
Многие фильмы о любви обычно заканчиваются свадьбой: дальше, как кажется их авторам, наступает никому не интересная бытовая рутина. «Семейное счастье» с таинства венчания по-настоящему только начинается. Романтичной, воздушной, нежной девушке Маше, находящейся отныне в имении мужа под присмотром строгой свекрови (Ирина Розанова), хочется не только постоянного мужниного внимания, но и музыки, балов, светского блеска. А занятый делами Сергей Михайлович тяготеет к размеренной и тихой семейной жизни, он свое уже отгулял.
Постепенно нарастают конфликты, подступают к горлу обиды, приступы обоюдной ревности. Ее — к его бурному прошлому, явленному в образе обольстительной Анны Аркадьевны (Юлия Снигирь), его — к весьма двусмысленному кокетству Маши с неким Маркизом (Влад Ценёв). Будет даже эпизод яростного сексуального насилия, который позволит себе обычно сдержанный и деликатный муж Маши. В этой сцене Цыганов, которого часто обвиняют в том, что он всегда играет с одинаковым выражением лица, покажет такой взрыв страстей и эмоций, который его поклонникам и хулителям запомнится надолго.
Героям фильма понадобится долгая взаимная душевная работа, умение слушать и понимать друг друга, идти на компромиссы и прощать, чтобы обрести к финалу чаемую семейную гармонию. У Льва Толстого в конце романа устами Маши это сформулировано с исчерпывающей ясностью: «С этого дня кончился мой роман с мужем; старое чувство стало дорогим, невозвратимым воспоминанием, а новое чувство любви к детям и к отцу моих детей положило начало другой, но уже совершенно иначе счастливой жизни, которую я еще не прожила в настоящую минуту».
Точного экранного эквивалента этой психологической трансформации Стасе Толстой найти не удалось, поэтому финал фильма кажется слегка скомканным, «недопроявленным». Дисгармоничной выглядит и по-своему впечатляющая сцена бала, в которой Маша поддается соблазну и едва не вступает (почему-то в современном бассейне!) в греховную связь с Маркизом, воплощающим в своем облике и повадках образ искусительного зла. Эти кадры сняты в духе то ли недавней осовремененной экранизации «Мастера и Маргариты» Михаила Локшина, то ли в стиле «Пророка» Феликса Умарова, пересказавшего жизнь и судьбу Пушкина в стилистике рэпа.
Видимо, Стася решила вписаться в модный молодежный тренд, чтобы придать истории любви, впервые представленной читателям 166 лет назад, сегодняшнее звучание. Той же цели служит и микс из стихов, мелодий и ритмов разных эпох (по словам Стаси Толстой, этакий коктейль из Моцарта и Федука). Но глубокая психологическая основа романа и большинство сцен самого фильма, чутко уловившего и передавшего толстовскую интонацию, в подобном осовременивании не очень нуждались.
